Симон Фёдорович Ушаков (1626-1686) - происходил знаменитый московский иконописец из потомственных дворян. По-видимому, в юном возрасте Симон получил серьезную художественную подготовку, основательно освоил искусство "знамения" (рисования). Только этим можно объяснить тот факт, что всего двадцати двух лет от роду он был принят "жалованным" царским мастером Серебряной палаты при Оружейном приказе в Кремле. А вскоре его именовали не иначе, как "золотых и серебряных дел знаменщик и иконописец".
«Спас Нерукотворный»
Вернемся к печальному 1665 году, когда появились в делах Оружейной палаты черновые "памяти" - служебные записки, где говорилось о двух разных монастырях, о Николо-Угрешском и Покровском, что на Убогих домах, за Земляным валом, у Покровской заставы. Оба назначались местом заключения Ушакова.С сентября 1666 года наконец снова появляются сведения о занятиях Ушакова на царской службе, о наградах, полученных им наряду с другими иконописцами. Царские заказы, личные пожелания самого Тишайшего талантливый мастер выполнял не только в Оружейной палате Кремля, но и в своем доме, который со временем превратился в мастерскую и иконописную школу
"Богоматерь Казанская" , 1658
Рисовал, Симон образы святых на сосудах церковных, на чеканной бляхе или украшение на облачении и шапке архимандрита.) А тут требовались особое знание рисунка, вкус и самостоятельное творчество. Расписывал мастер фресками храмы, делал эскизы для знамен, монет и украшений. Обращался изограф и к рисованию с "живства", то есть с натуры.Симон Ушаков сам был мастером рисунка и прекрасным иконописцем: неслучайно в Москве имел славу первого иконописца. В свои иконы он вводил портретные изображения и пейзажи. Именно с его творчеством связывают постепенный переход от средневековой иконописи к светской реалистической живописи.
"Богоматерь Донская" , 1668 
Талантом Ушаков обладал многогранным. Он делал эскизы для предметов церковной утвари и дворцового обихода, сочинял узоры для рукоделий, рисунки для ювелирных украшений, чертил и раскрашивал карты, рисовал державных орлов в клеймах на мушкетах, а на ножах по серебру - зверей, птиц и травы, расписывал в Рождественские праздники стены царской комнаты. Все делал мастерски, а главное - стремясь понять природу и суть человека, передать своеобразие изображаемого. Неслучайно художник сравнивал живопись с зеркалом, обладающим чудной тайной отражать реальность жизни, как она есть.
"Богоматерь Новоникитская"
" Икона Преподобного Никона Радонежского"
"Сергий Радонежский" , 1669
«Спас Нерукотворный»,1669
«Богоматерь Елеуса Киккская» ,1668
«Древо государства Московского (Похвала Богоматери Владимирской)» ,1670
«Богоматерь Елеуса Киккская» ,1675
"Архангел Михаил, попирающий дьявола" ,1676
"Тайная вечеря"
" Филипп, Митрополит Московский и всея Руси"
" Троица" , 1677
" Иоанн Богослов в молчании" , 1673 
"Спас Вседержитель" , 1668
"Спас Нерукотворный" , 1676 
"Спас Нерукотворный" , 1677
"Спас Вседержитель на престоле" , 1672
" Спас Нерукотворный"
"Архангел Гавриил"
"Богоматерь Владимирская с избранными святыми" ,1660
"Голгофский крест" ,1651
"Христос Эммануил"
"Троица Живоначальная"
"Николай Чудотворец"
Конечно, выставку надо увидеть своими глазами, иначе как вы сможете понять, чем самое маленькое из семи изображений Спаса Нерукотворного, представленных на выставке, отличается от других, и почему именно оно является самым ярким и наиболее сохранным образцом «живоподобного» стиля иконописца.
И только своими глазами вы сможете увидеть удивительную находку на самой первой ушаковской иконе Спаса Нерукотворного – фрагменты оригинальной авторской надписи с датой «1661 год», – обнаруженную совсем недавно, во время реставрации иконы к выставке. До этого все энциклопедии твердили одно – Спас Нерукотворный написан для церкви Троицы в Никитниках в 1658 году, поскольку именно эта дата фигурировала на поздней надписи на нижнем поле иконы.
В общем, выставку надо посетить обязательно, а пока – видео и текст экскурсии.
«Писал Симон Ушаков, государев иконописец»
Симон Ушаков был человеком своего времени, отразившим в своих произведениях важнейшие исторические и культурные процессы XVII столетия. С другой стороны, именно в творчестве Ушакова, благодаря его индивидуальным художественным поискам, возник и утвердился в 60-70-е годы XVII столетия новый стиль русского иконописания, который усвоили сначала мастера Оружейной палаты и столичные художники, а вслед за ними, уже в конце XVII столетия – практически все русские иконописцы в большинстве существовавших тогда художественных центров.
Очень важно, что в отличие от великих предшественников мастера, таких как Дионисий или Андрей Рублев, сведения о жизни и творчестве Ушакова достаточно широко представлены в документах эпохи. Мы привыкли к тому, что биографию средневекового художника можно реконструировать только в общих чертах, по кратким летописным или житийным упоминаниям, а об авторстве его работ можно судить только по косвенным свидетельствам или по стилю. Кроме того, мы почти никогда не знаем, какова была мера личного участия того или иного иконописца в том или ином художественном проекте, какие обязанности выполнял руководитель художественной артели, какая часть работы доставалась именно ему.
Между тем, официальное придворное делопроизводство XVII столетия фиксировало каждый шаг «государевых людей», к числу которых принадлежал «государев иконописец» Симон Ушаков. В распоряжении исследователей имеется огромный архив Оружейной палаты, из которого можно получить множество сведений о том, в какие годы и над чем работал художник, куда он ездил и чем занимался. Кстати, некоторые из этих документов выглядят до смешного по-современному: ведомость выдачи расходных материалов или ведомости о выдаче зарплаты. И конечно, есть еще одно важное обстоятельство, которое делает для нас образ Ушакова более определенным, чем образы его великих предшественников, – подписи и даты на исполненных им иконах: «Писал Симон Ушаков, государев иконописец, в таком-то году».
Всего известно около 50-ти подписных и датированных работ Симона Ушакова, и почти 40 из них находятся на выставке. Кроме того, на выставке представлены некоторые работы, которые приписываются Ушакову на основании поздних надписей или по стилистическим признакам, а также довольно большое количество работ его учеников.
Творческая биография Ушакова прослеживается по документам с 1648 года, когда ему было всего 22 года. Именно тогда Ушаков написал прошение о своем производстве в государевы иконописцы. Причем он указал в прошении, что еще до этого времени уже работал «безпрестанно у… царского дела», видимо, привлекаясь к каким-то отдельным художественным проектам. Судя по другим документам, это прошение было удовлетворено, однако жалованным иконописцем Ушаков так и не стал. Вероятно, для художника нашли другую работу – он был произведен в знаменщики Серебряной палаты, где в его обязанности входило изготовление подготовительных рисунков для церковной утвари и других произведений декоративно-прикладного искусства. Кроме того, он работал в Царицыной мастерской палате, исполняя рисунки для шитья, украшал царские палаты, гравировал, рисовал карты и планы.
Богоматерь Владимирская. Новатор или традиционалист?
К 50-м годам XVII столетия относятся первые подписные и датированные произведения Ушакова, и самое раннее из них – икона «Богоматерь Владимирская» 1652 года. На обороте иконы надпись, в которой сказано, что эта икона – список с древней и прославленной чудотворной иконы. Причем сверху надписи есть приписка «и мерой» – иконописец воспроизвел не только композицию оригинала, но и точный его размер.
То, что Ушаков избирает на раннем этапе своего творчества именно прославленную чудотворную византийскую икону, присланную на Русь еще в начале XII века, очень ясно обозначает для нас один из главных стержней его творчества. Мы привыкли считать художника новатором, революционером в древнерусском иконописании, но нужно понимать, что в русской культуре XVII столетия отсутствовало само понятие «новаторства». Церковные писатели и художники ориентировались, прежде всего, на традицию. Эта традиция имела огромное значение и для Ушакова. Он не просто выбирает древний чудотворный образ, он воспроизводит его «мерою и подобием».
Симон Ушаков. Богоматерь Владимирская, на обороте – Голгофский Крест. 1652
Дерево, темпера. 104×70. Третьяковская галерея
Спас Нерукотворный и поиски «живоподобия»
Для разговора об Ушакове как реформаторе необходимо обратиться к одному из самых излюбленных сюжетов его творчества – образу Спаса Нерукотворного, который художник неоднократно повторял в разные периоды своей творческой биографии.
Самая ранняя икона Спаса Нерукотворного, исполненная Ушаковым, происходит из московской церкви Троицы в Никитниках и раньше датировалась 1658 годом. Но именно к выставке была произведена полная реставрация иконы, она была освобождена от записей XVIII и XIX века, и мы получили возможность увидеть почти полностью сохранившуюся оригинальную ушаковскую живопись. Кроме того, реставраторам удалось по фрагментам золотых букв и их отлипам на олифе реконструировать первоначальную надпись и установить правильную дату – 1661 год.
Почему именно образ Спаса Нерукотворного так привлекал внимание художника, и почему именно на нем на протяжении десятилетий он отрабатывал свои новые художественные приемы? Чтобы это понять, нам нужно обратиться, прежде всего, к эстетическим трактатам как самого Ушакова, так и его друга, ярославского художника Иосифа Владимирова (этот оригинальный жанр – одна из новых особенностей художественной культуры XVII столетия).
Главный пафос пространного сочинения Иосифа Владимирова состоит в борьбе с уклонением от древних традиций. По мнению художника, его предшественники допустили очень много ошибок, исказив первоначальное свидетельство, которое сохраняли древние произведения, и именно к этому свидетельству и должны вернуться иконописцы. Он приводит конкретные примеры, спрашивая современников, почему, например, сегодня мученики изображаются с темными ликами, если они были юны и прекрасны, или почему на иконах не воспроизводится идеальная и совершенная внешность Христа и Богоматери, известная по библейским свидетельствам и более поздним преданиям. Эти вопросы позволяют понять интерес Ушакова к Нерукотворному образу, ведь именно он запечатлел живые, подлинные черты Спасителя.
Отсюда, от поиска этой живости и подлинности, и происходит само понятие «живоподобия», которым Ушаков и Владимиров оперировали как в своих теоретических сочинениях, так и на практике, в своих иконах.
Что такое живоподобие? Прежде всего, это не натурализм в европейском смысле этого слова, не работа с натурой. Живоподобие – это воспроизведение живого, подлинного свидетельства о священных лицах и событиях как главная задача иконописания. Для Ушакова было важно уточнить это свидетельство, скорректировать его, сделать более убедительным. И поэтому образ Нерукотворного Спаса для Симона Ушакова – вечный вызов и вечный поиск. Он ищет как можно более точные и адекватные, подлинные, живые черты Христа. И этот настойчивый поиск, конечно, опровергает все традиционные предубеждения о секуляризации русской культуры в XVII столетии.
Симон Ушаков. Спас Нерукотворный. 1678
Дерево, темпера. 53×42. Третьяковская галерея
Древо государства Московского
О том, какое важное значение для Ушакова имела традиция, свидетельствует его неоднократное обращение к образу «Богоматери Владимирской». Помимо самой первой иконы 1652 года, эту тему отражают еще три произведения начала 1660-х годов, представленные на выставке.
Икона Богоматери Владимирской с избранными святыми на полях 1660 года происходит из Успенского собора Флорищевой пустыни, и, судя по пространной надписи в ее нижней части, это вклад самого художника в Успенскую обитель – свидетельство того, что художник был, во-первых, достаточно состоятелен для того, чтобы делать собственные вклады, а во-вторых, весьма религиозен. Еще одна Владимирская икона написана по заказу игумена московского Сретенского монастыря Дионисия в 1662 году.
Третий образ – знаменитая икона «Похвала иконе Богоматери Владимирской» или «Древо Государства Московского» 1663 года. Названия эти поздние и более или менее условные, поскольку оригинального ее названия мы не знаем, а в описях XIX века она называлась «Образ Владимирской с московскими чудотворцами». Вокруг медальона с иконой Богоматери располагаются изображения московских святых и некоторых знаменитых исторических деятелей. Галерея этих персонажей начинается с основателей Московского княжества – князя Ивана Калиты и митрополита Петра, который перенес митрополичью кафедру из Владимира в Москву и основал Успенский собор Московского Кремля, также представленный на иконе.
Слева на ветвях древа представлены московские святители, преемники митрополита Петра, последний из которых – Патриарх Филарет. Выше – его сын, царь Михаил Федорович Романов, основоположник новой династии, царь Феодор Иоаннович, последний из Рюриковичей, и благоверный царевич Димитрий – святой покровитель всего московского царствующего дома.
На правой ветви изображены преподобные, причем их ряд неожиданно открывается образом князя-схимника – преподобного Александра Невского. Вверху иконы изображен Христос в облаках, который передает ангелам венец и ризу. История сюжета такова: в 1625 году в Москву из Персии шахом Аббасом была прислана прославленная реликвия – риза Господня, которую торжественно положили в Успенском соборе Московского Кремля. И, конечно, изображая ризу, художник имел в виду именно эту драгоценную кремлевскую реликвию. Соединение же двух реликвий – иконы Богоматери Владимирской и ризы Господней – наглядно демонстрировало прямое покровительство Христа и Богоматери Московскому государству.
По сторонам от Христа начертаны надписи из Апокалипсиса – фрагменты из обращений к Сардийской и Смирнской церквям. Эти тексты вместе с текстами на свитках царя Алексея Михайловича и тогдашнего наследника царевича Алексея Алексеевича образуют своеобразный диалог: в ответ на молитвенное обращение царя и царевича Христос обещает им и всему Московскому государству ризу и венец как знак своего покровительства.
Как дворянин стал иконописцем
Одним из важных заказчиков Ушакова был святитель Иларион Суздальский, основатель Успенской пустыни. Он был родственником Симона Ушакова, о чем сообщает его житие. И именно из жития мы узнаем о том, что митрополитом Ушакову были заказаны четыре иконы: «Спас на престоле», «Богоматерь Владимирская», «Богоматерь Киккская» и большое храмовое «Успение», исполненное в 1663 году.
С иконой Успения связано замечательное предание, также изложенное в житии Илариона Суздальского. Когда происходила смена деревянного храма на каменный, Иларион задумался, сохранять ли прежнее престолоосвящение, и тогда ему во сне явилась Богоматерь в том образе, как Она была написана на ушаковской иконе. Илларион понял, что престолоосвящение надо сохранить, новый каменный храм был также посвящен Успению Богородицы.
О том, что митрополит Иларион играл важную роль в жизни Ушакова, свидетельствуют и другие факты жития. В частности, известно, что в доме Ушакова в Китай-городе останавливался и сам Иларион, и монахи его обители. И житие рассказывает, что когда монахи, гостившие в доме Ушакова, стояли на молитве, над домом поднялся столп света и пламени. Он был настолько велик, что прибежали сторожа от Спасской башни, испугавшись, что в Китай-городе начался пожар.
Эти эпизоды показывают, насколько тесно Ушаков был связан с духовной средой, и, возможно, именно эта связь с малолетства предопределила его судьбу. Ушаков происходил из дворянской семьи, а для московского дворянина в ту пору выбор художественного поприща был несколько неожиданным. Скорее всего, причиной такого выбора были не только таланты молодого человека, но и внутренние духовные мотивы.
Симон Ушаков с учениками Егором и Иваном. Успение Богоматери. 1663
Дерево, темпера. 146×120. Третьяковская галерея
Светло и живоподобно
В 1668 году Ушаков принимал участие в очень важном художественном проекте – создании декоративного убранства церкви святителя Григория Неокесарийского на Большой Полянке. Этот храм был заложен в 1667-м и выстроен за этот год по инициативе его настоятеля протоиерея Андрея Савинова, который также был настоятелем Благовещенского собора Московского Кремля. Судя по сохранившимся подписям, самому Ушакову принадлежат только две главные иконы из этой церкви: Господский образ Христа Вседержителя и образ Богоматери Киккской.
Примечательно, что для главного Богородичного образа храма Ушаков выбирает достаточно редкую и экзотическую для Руси иконографию, которую он мог знать по поствизантийским спискам с древней святыни. В них, как и в других поствизантийских иконах, вероятно, присутствовали некоторые художественные приемы, характерные для европейского искусства. Но Ушаков не копировал европейскую художественную систему: удивительный лик Богоматери Киккской создан исключительно традиционными иконописными средствами. Это тонкие полупрозрачные слои темперной живописи, которые накладываются друг на друга для того, чтобы передать цветовые и светотеневые переходы. Причем иконописец учится постепенно сглаживать контраст, поверх теней кладет полупрозрачные светлые слои, а высветления почти чистыми белилами, которые характерны для икон рубежа 60-70-х годов, заменяет более охристыми по тону. К тому же поверх высветлений Ушаков кладет чуть более темный полупрозрачный слой. Таким сложным путем достигается ощущение сглаженности переходов, возникает ощущение реального, живоподобного объема.
Очень важно, что ушаковская живопись при этом продолжает оставаться насыщенной светом. Эта светоносность для художника была даже важнее, чем живоподобие. Светло и живоподобно – вот так должен работать настоящий иконописец. И в этом таком благоговейном отношении к свету, видимо, проявляла себя духовная традиция, идущая еще от времен аскетических подвигов монахов-исихастов, от мистической культуры XIV столетия.
Еще один пример живоподобного ушаковского стиля – икона Троицы 1671 года, созданная по заказу греческого купца и дипломата Николая Николетты. Об этом свидетельствует надпись на греческом языке, поставленная в нижней части иконы.
Среди замечательных экспонатов, представленных на выставке, праздничный чин из церкви Покрова, созданный в 1673 году по заказу Богдана Матвеевича Хитрово, главы Оружейной палаты. Первую икону праздничного чина исполнил сам Ушаков, а остальные иконы чина писали уже его ученики и соработники – Никита Павловец, Федор Козлов, Георгий Зиновьев, Иван Филатьев и другие.
Кроме икон самого Симона Ушакова, на выставке также экспонируются наиболее известные работы его прямых учеников, среди которых были такие мастера как Георгий Зиновьев, Михаил Милютин и Феодот Ухтомский.
Ушаков Симон Федорович (1626-1686)
С именем С. Ф. Ушакова в истории древнерусской иконописи принято связывать представление о последнем периоде искусства Московской Руси.
И его творчество, и сама его личность типичны для эпохи коренных изменений, происходивших во второй половине XVII в. Четко обозначившаяся ломка средневекового мировоззрения приводит к серьезным переменам в понимании и трактовке иконописного образа.
Особенно отчетливо эти новшества выразились в деятельности мастеров Оружейной палаты Московского Кремля. Возникшая при государевом дворе еще в начале XVII в. как хранилище оружия, она уже в середине столетия превращается в большую художественную мастерскую, куда стягиваются лучшие иконописцы из разных городов Руси, где рядом с ними работают приглашенные иноземные мастера. Здесь выполняется огромный объем работ, начиная от росписи храмов и жилых помещений Кремля и кончая украшением знамен, карет, различных бытовых предметов.
В Оружейной палате более двадцати лет трудился Симон Ушаков. Его работоспособность и энергия поразительны. Он расписывает стены храмов, пишет иконы и миниатюры, чертит карты, делает рисунки для знамен, монет, украшений на ружьях, гравюр и сам гравирует. Много пишет по заказам для храмов Москвы, Новгорода, Твери, Ростова, для Троице-Сергиева монастыря.
Ушаков возглавляет иконописную мастерскую и оставляет множество учеников и последователей, среди которых особую известность получили Тихон Филатьев и Кирилл Уланов. Вслед за учителем они пытаются найти новые формы для создания иконописного образа.
Свой новый взгляд на задачи иконописи Ушаков формулирует в написанном им не позднее 1667 г. «Слове к люботщательному иконного писания», где восхищается свойствами зеркала, способного в точности воспроизводить окружающий мир, и желает уподобить ему живописный образ. Следуя этому стремлению, он пытается с помощью многослойных плавей (мелких, едва заметных мазков, дающих плавный переход одного тона в другой) применять светотеневую моделировку в трактовке ликов.
Он часто пишет изображения Спаса и Богоматери, демонстрируя свое умение мягко моделировать лицо и шею, подчеркнуть округлость подбородка, припухлость губ. В иконе «Богоматерь Владимирская (Древо Московского государства)», написанной в 1668 г., он изображает царя Алексея Михайловича, пытаясь передать его портретные черты.
Известно, что Ушаков писал парсуны. В изображении интерьера или пейзажа на иконах он иногда использует принципы линейной перспективы. В качестве образца для фонов икон художник порой пользуется западноевропейской гравюрой. Так, в архитектурном пейзаже иконы «Троица» (1671) он повторил изображение с гравюры, исполненной по картине итальянского живописца XVI в. Паоло Веронезе «Пир у Симона-фарисея». Что же касается понимания иконописного образа в целом, то мастер остается в рамках средневековых представлений. (Двойственный характер, присущий его искусству, находит аналогии в творчестве позднегреческих иконописцев — таких, например, как Эммануил Тзанес.)
В отличие от иконописцев прошлого, Ушаков часто подписывает свои произведения, сообщая дату написания образа и свое имя. Из сохранившихся документов известно, что с 1648 по 1664 г. он работал знаменщиком в Серебряной палате, а с 1664 по 1686 г. — жалованным изографом Оружейной палаты. Сведения о «роде иконописца Симона Федорова сына Ушакова» содержатся в рукописном синодике московской церкви Грузинской Богоматери.
Из дошедшего до наших дней его наследия наиболее известны иконы, хранящиеся ныне в ГТГ и ГРМ. Среди них — повторения прославленных русских святынь: образы Богоматери Владимирской (1652, 1662), Богоматери Донской, Богоматери Киккской (оба 1668) и др. Известны также его гравюры на меди — «Отечество», «Семь смертных грехов»; гравюры к «Житию Варлаама и Иоасафа», к «Псалтыри Симеона Полоцкого».
artsait.ru
В XVII веке Симон Ушаков написал уникальную икону «Насаждение древа государства российского», на которой Владимирская изображена как главная святыня всей Руси. Икона словно вырастает из дерева, которое поливают князь Иван Калита и св. митрополит Петр, а в ветвях, в медальонах, изображены русские святые. Какие еще иконы написал великий изограф и почему его творчество особенно актуально сейчас, рассказывает искусствовед Светлана ЛИПАТОВА.
Владимирская икона Божией Матери. 1662 г. Государственный Русский музей
Владимирская икона Богоматери, написанная по заказу игумена Московского Сретенского монастыря Дионисия, относится к числу тех икон Ушакова, где тяготение к живоподобному стилю еще не проявило себя в полной мере. Сумрачный колорит иконы и темные оливковые поля отсылают к образцам русской иконописи XVI века
В наши дни имя Симона Ушакова не столь известно широкому кругу любителей русской иконописи, как имена Рублева и Дионисия. И напрасно, потому что искусство этого иконописца чрезвычайно актуально сейчас, когда перед нами стоит задача поиска нового целостного художественного языка, который должен опираться не на шаблонное копирование древних образов, а на осознание всего исторического развития русской иконописи.
Старое и новое
Творчество Симона Ушакова - наиболее яркое выражение тех устремлений и эстетических идеалов, которыми жила его эпоха. Тот факт, что Ушаков всегда оставлял на созданных им образах авторскую подпись, часто содержащую не только дату, но и имя заказчика и место, куда предназначается икона, свидетельствует не только о становлении личностного самосознания в XVII веке, но и о такой новой черте менталитета, как принятие авторской ответственности за созданное произведение. Благодаря одной из подобных надписей, указывающей возраст художника, мы узнаем, что будущий мастер родился в 1625 или 1626 году. Это означает, что Симон был не просто современником, но и фактически ровесником Алексея Михайловича, в период царствования которого были созданы самые знаменитые работы Ушакова.
Неизвестно, где и у кого Симон учился искусству иконописания. К 1648 году, когда он поступил на государеву службу в качестве художника, страна уже оправилась от последствий смуты и нашествия интервентов. Экономика России упрочилась, зарубежные контакты были значительно расширены, активно возрождалась художественная жизнь в Москве, Ярославле и других крупных городах. Несмотря на социальные восстания, бунты и церковные реформы, приведшие к расколу в Церкви, именно вторая половина XVII столетия ознаменовалась последним, небывалым по масштабу расцветом поздней русской средневековой архитектуры, монументального искусства и иконописи. Часто культуру этого периода называют «переходной» от средневековья к Новому времени и сравнивают то с западноевропейским Ренессансом, то с эпохой барокко. В действительности она представляла собой чрезвычайно пестрое явление, когда создавались не только великолепные постройки и грандиозные ансамбли фресок, но и велись активные споры о стиле и качестве православных икон. В течение долгой творческой жизни, длившейся около сорока лет, если считать от наиболее ранней известной иконы художника до наиболее поздней, Ушаков работал над решением сложнейшей задачи слияния новых художественных приемов и многовековой иконописной традиции.
Драгоценности горнего мира
Сложно представить себе все обилие и разнообразие визуального материала, окружавшего Ушакова в Оружейной палате. Здесь работали иностранные мастера, сюда привозилось огромное количество гравюр, созданных по мотивам произведений европейских мастеров. В Москву стекались греческие иконы, свидетельствующие о продолжении традиции поствизантийского православного иконописания. Стоя на перепутье культурных влияний, изографы заимствовали многие элементы, не копируя их с картин и гравюр, но творчески перерабатывая и видоизменяя. В иконах и фресках второй половины XVII века появляются некоторые начатки прямой перспективы, традиционные иконные горки заменяются подробно написанными пейзажными фонами.
Ушакова прежде всего интересовали приемы написания ликов святых. Доличное, то есть изображение фона и одежд, он часто поручал писать своим ученикам. При этом для своих работ Ушаков чаще всего выбирал простой фон, например светло-голубой, как в иконах «Богоматерь Киккская», «Преподобный Сергий Радонежский», «Архангел Михаил, попирающий дьявола». Именно в связи с сугубой увлеченностью Ушакова техникой и приемами личного письма им было создано более двенадцати образов «Спаса Нерукотворного». Вновь и вновь возвращаясь к этой иконографии, он ставил себе задачу зримо передать соединение во Христе двух природ - божественной и человеческой, создать образы воплотившегося Господа, Богочеловека. Конечно, в этих иконах присутствует большая, по сравнению с древними образами, осязаемость, телесность. Иногда Ушаков использует прием сфумато, создающий воздушную дымку, однако свет в его иконах по-прежнему идет изнутри образа, не имея физической характеристики и источника извне. Представляется, что целью художника было не подражание европейской живописи, как иногда об этом писали исследователи, а попытка обновить русское церковное искусство, которое не могло оставаться неизменным ввиду новых исторических условий. Иконы Ушакова не превращаются в религиозную картину, но остаются истинными православными образами.
Стиль письма Ушакова получил название «живоподобие», которое нередко трактуется как светотеневая моделировка ликов, приближенная к реалистической манере. В действительности, несмотря на большую анатомическую точность и наметившийся физический объем, иконы, созданные мастером, обладают отстраненностью, эмалевой гладкостью и светоносной силой, придающей образам характер драгоценности горнего мира.
Слово мастера
Ушаков, судя по всему, был незаменим при дворе. Ему поручалось руководить поновлением древних памятников, составлять сметы на работы, свидетельствовать о мастерстве принимаемых в артели художников. Состоя на государственной службе, Симон делал рисунки для знамен, монет и для украшения оружия, чертил карты и планы. Любая работа была ему по плечу. Алексей Михайлович ценил его талант, заказывая ему мерные иконы с изображением небесных покровителей своих детей. Весьма примечательно, что именно Ушакову, уже создавшему большое количество великолепных икон, царь поручает расписать колымагу, то есть повозку, для супруги.
Ушаков был сильной личностью, он организовал труд огромной мастерской и находил при этом время для своего творчества. Как известно по документам, он стремился открыть собственную иконописную школу, для которой планировал написать «Азбуку художеств», своего рода книгу образцов, анатомический атлас. Через него мастер передал бы свои навыки в рисунке не только непосредственному кругу учеников, но и зафиксировал бы наработанный годами бесценный опыт для следующих поколений церковных художников. К сожалению, оба замысла остались нереализованными, однако вступление к предполагавшейся «Азбуке» все-таки было создано, являя нам великолепный трактат об искусстве живописи. В сочинении, названном «Слово к люботщательному (то есть к любителю. - С. Л.) иконного писания», мастер говорит о превосходстве изобразительного искусства над прочими видами художеств, а также о личной ответственности художника за свои работы: «Многие из нас, владеющие искусством живописи, пишут то, что скорее достойно смеха, чем благоволения и умиления, этим они вызывают гнев Божий и [подвергают себя] осуждению иностранцев и великому посрамлению от честных людей». Главным Художником Ушаков называет Творца, создавшего и благоукрасившего мир. «Не сам ли Господь учит нас искусству иконописания?» - вопрошает он. В трактате также звучит слово в защиту почитания икон, содержатся рассуждения о соотношении образа и первообраза и осуждается хуление святых икон.
Государственное древо
Притом что Ушакова можно назвать новатором в области техники живописи, он не был новатором в области православной иконографии, обращаясь к раз и навсегда выбранному типу Спаса Нерукотворного на плате или создавая списки с чтимых веками русских и греческих образов. Исключением можно считать одну из самых известных икон Ушакова «Похвала Владимирской иконе Божией Матери» (1668, Государственная Третьяковская галерея, она же носит название «Насаждение древа государства Российского»), блестящий иконографический замысел которой можно приписать гению художника. Образ был написан для иконостаса церкви Троицы в Никитниках - храма в Китай-городе, рядом с которым художник жил и прихожанином которого, по всей видимости, являлся.
За стенами Московского Кремля изображен Успенский собор, из которого произрастает древо. В центре, среди его ветвей и цветов, - медальон с образом Владимирской иконы Богоматери. У подножия Успенского собора изображены насаждающий древо князь Иван Калита и поливающий корни растения из кувшина митрополит Петр. По сторонам от них представлена здравствующая царская семья: государь Алексей Михайлович, его супруга Мария Ильинична, сыновья Алексей и Федор. От древа, произросшего в центре Московского государства, идут побеги в виде виноградных лоз с листьями, цветами роз и гроздьями плодов. Главными же его плодами являются святые русской земли, изображенные в двадцати медальонах со свитками-молениями в руках. Справа от иконы Богоматери представлены святители (митрополиты Иона, Алексий, Киприан, Филипп, Фотий, патриархи Иов и Филарет), а также цари Федор Иванович, Михаил Федорович и царевич Димитрий. Слева представлены преподобные Андроник Московский, Сергий и Никон Радонежские, Пафнутий Боровский, а также московские юродивые Василий Блаженный, Максим Блаженный и Иоанн Большой Колпак. Общая композиция произведения восходит к сербским изображениям родословной правителей Неманичей, которая, в свою очередь, опирается на иконографию родословной Христа, называемую «Древо Иессеево». Но если в этих двух схемах дерево с многочисленными ветвями было прежде всего древом генеалогическим, то в иконе Симона Ушакова оно символизирует духовные подвиги изображенных. Их родство состоит в том, что все они - святые Русской земли. Московское царство, а точнее, Кремль, его духовный и политический центр, символизирует устроенный Господом вертоград. Благочестивыми работниками Христа как хозяина виноградника являются митрополит Петр (1308-1326) и Иван Калита (1325-1340), с именами которых традиционно связывается возвышение Москвы. При митрополите Алексии князем Димитрием были построены стены Кремля, а при митрополите Киприане в Успенский собор из Владимира была перенесена икона Богоматери (в 1395 году), ставшая его главной святыней. Так происходило возвышение Москвы, превращение ее в первопрестольный град. «Насаждение древа государства Российского» - уникальная икона, отображавшая единую историю Руси и Русской Православной Церкви и имевшая государственную и политическую актуальность.
Встреча с Ушаковым
В конце XVII - начале XVIII века у Ушакова было немало подражателей. Его ученики тиражировали образы «Нерукотворного Спаса» в манере мастера, но никому не удалось добиться той виртуозности, что была присуща его кисти.
Приходится признать, что в наши дни имя Ушакова не столь известно широкому кругу любителей русской иконописи, как имена Рублева и Дионисия. Его гений, как главное достижение целой эпохи, еще предстоит заново открыть и осознать - наследие художника, как это ни удивительно, пока не нашло своего отражения ни в индивидуальной выставке, ни в крупном альбомном издании. Созданные им иконы рассредоточены по многочисленным музеям, имеются в частных собраниях. Великолепный ушаковский образ «Спас Нерукотворный» с иллюстрациями на утренние стихиры в клеймах находится в церкви Святого пророка Илии в Обыденском переулке в Москве.
Искусство Ушакова чрезвычайно актуально в наши дни, когда современные иконописцы стоят перед задачей поиска нового целостного художественного языка, который должен опираться не на шаблонное копирование древних образов, а на осознание всего исторического развития русской иконописи, в том числе и в XVII веке.
Похвала Владимирской иконе Божией Матери («Насаждение древа государства Российского»). 1668 г. Государственная Третьяковская галерея
Царица Мария Ильинична с сыновьями Алексеем и Федором. Деталь иконы «Насаждение древа государства Российского». 1668 г. Государственная Третьяковская галерея
Одна из самых известных икон Ушакова, блестящий замысел которой принадлежит гению художника
Архангел Михаил, попирающий дьявола. 1676 г., Государственная Третьяковская галерея
Икона имеет необычный «круглящийся» позем. Слева и справа от архангела рисунком намечены фигуры избранных святых. В левом нижнем углу обращает на себя внимание изображение человека в молитвенной позе, одетого в посадское платье и обутого в сапоги. Существовало предположение, что это автопортрет художника или портрет заказчика иконы
Троица. 1671 г. Государственный Русский музей
Деталь картины Паоло Веронезе «Пир в доме Левия». 1573 г. Галерея Академии художеств в Венеции.
Ушаков повторяет общую композиционную схему прославленной иконы Андрея Рублева «Троица», заимствуя позы, жесты, рисунок складок на одеждах ангелов. При этом прототипом для архитектурного задника в зеркальном отображении послужила гравюра с картины Паоло Веронезе «Пир в доме Левия». Строгий классицистический фон не разрушает молитвенный характер образа
Икона Божией Матери «Кикская» из церкви свт. Григория Неокесарийского на Большой Полянке. 1668 г., Государственная Третьяковская галерея
Лики Богоматери и Христа. Деталь иконы Божией Матери «Кикская». 1668 г. Государственная Третьяковская галерея
Одной из икон, копию с которой делает Ушаков, является Киккская (или Кипрская) икона Богоматери, восходящая к чудотворному образу монастыря Хиландар на Афоне и чтимая на всем греческом Востоке в XVI-XVII веках
Спас Нерукотворный. 1658 г. Государственная Третьяковская галерея
Спас Нерукотворный. 1673 г. Государственная Третьяковская галерея.
Ушаковский образ «Спас Нерукотворный» тиражировался учениками художника, но никто из них так и не смог добиться виртуозности учителя
Беседа Варлаама с царевичем Иоасафом. Иллюстрация к книге «История о Варлааме и Иоасафе» Симеона Полоцкого. Рисунок Симона Ушакова. Гравюра Афанасия Трухменского. 1681 г.
Царь Давид. Фронтиспис к стихотворной псалтири Симеона Полоцкого. 1681 г.
Гравюры, выполненные по рисункам Ушакова, отличаются смелостью в передаче пространства, построенного несколькими планами. В гравюре с изображением царя Давида Ушаков вновь использует архитектурный фон с картины Веронезе, а в гравюре с изображением царевича Иоасафа в окне виднеется пейзаж с дворцом и геометрически построенным регулярным парком перед ним
Светлана ЛИПАТОВА, nsad.ru
Реформатор иконописания. Симон Ушаков – через реформы к традиции (ВИДЕОэкскурсия)
«Писал Симон Ушаков, государев иконописец»
Симон Ушаков был человеком своего времени, отразившим в своих произведениях важнейшие исторические и культурные процессы XVII столетия. С другой стороны, именно в творчестве Ушакова, благодаря его индивидуальным художественным поискам, возник и утвердился в 60-70-е годы XVII столетия новый стиль русского иконописания, который усвоили сначала мастера Оружейной палаты и столичные художники, а вслед за ними, уже в конце XVII столетия – практически все русские иконописцы в большинстве существовавших тогда художественных центров.
Очень важно, что в отличие от великих предшественников мастера, таких как Дионисий или Андрей Рублев, сведения о жизни и творчестве Ушакова достаточно широко представлены в документах эпохи. Мы привыкли к тому, что биографию средневекового художника можно реконструировать только в общих чертах, по кратким летописным или житийным упоминаниям, а об авторстве его работ можно судить только по косвенным свидетельствам или по стилю. Кроме того, мы почти никогда не знаем, какова была мера личного участия того или иного иконописца в том или ином художественном проекте, какие обязанности выполнял руководитель художественной артели, какая часть работы доставалась именно ему.
Между тем, официальное придворное делопроизводство XVII столетия фиксировало каждый шаг «государевых людей», к числу которых принадлежал «государев иконописец» Симон Ушаков. В распоряжении исследователей имеется огромный архив Оружейной палаты, из которого можно получить множество сведений о том, в какие годы и над чем работал художник, куда он ездил и чем занимался. Кстати, некоторые из этих документов выглядят до смешного по-современному: ведомость выдачи расходных материалов или ведомости о выдаче зарплаты. И конечно, есть еще одно важное обстоятельство, которое делает для нас образ Ушакова более определенным, чем образы его великих предшественников, – подписи и даты на исполненных им иконах: «Писал Симон Ушаков, государев иконописец, в таком-то году».
Всего известно около 50-ти подписных и датированных работ Симона Ушакова, и почти 40 из них находятся на выставке. Кроме того, на выставке представлены некоторые работы, которые приписываются Ушакову на основании поздних надписей или по стилистическим признакам, а также довольно большое количество работ его учеников.
Творческая биография Ушакова прослеживается по документам с 1648 года, когда ему было всего 22 года. Именно тогда Ушаков написал прошение о своем производстве в государевы иконописцы. Причем он указал в прошении, что еще до этого времени уже работал «безпрестанно у… царского дела», видимо, привлекаясь к каким-то отдельным художественным проектам. Судя по другим документам, это прошение было удовлетворено, однако жалованным иконописцем Ушаков так и не стал. Вероятно, для художника нашли другую работу – он был произведен в знаменщики Серебряной палаты, где в его обязанности входило изготовление подготовительных рисунков для церковной утвари и других произведений декоративно-прикладного искусства. Кроме того, он работал в Царицыной мастерской палате, исполняя рисунки для шитья, украшал царские палаты, гравировал, рисовал карты и планы.
Богоматерь Владимирская. Новатор или традиционалист?
К 50-м годам XVII столетия относятся первые подписные и датированные произведения Ушакова, и самое раннее из них – икона «Богоматерь Владимирская» 1652 года. На обороте иконы надпись, в которой сказано, что эта икона – список с древней и прославленной чудотворной иконы. Причем сверху надписи есть приписка «и мерой» – иконописец воспроизвел не только композицию оригинала, но и точный его размер.
То, что Ушаков избирает на раннем этапе своего творчества именно прославленную чудотворную византийскую икону, присланную на Русь еще в начале XII века, очень ясно обозначает для нас один из главных стержней его творчества. Мы привыкли считать художника новатором, революционером в древнерусском иконописании, но нужно понимать, что в русской культуре XVII столетия отсутствовало само понятие «новаторства». Церковные писатели и художники ориентировались, прежде всего, на традицию. Эта традиция имела огромное значение и для Ушакова. Он не просто выбирает древний чудотворный образ, он воспроизводит его «мерою и подобием».
Симон Ушаков. Богоматерь Владимирская, на обороте – Голгофский Крест. 1652
Дерево, темпера. 104×70. Третьяковская галерея
Спас Нерукотворный и поиски «живоподобия»
Для разговора об Ушакове как реформаторе необходимо обратиться к одному из самых излюбленных сюжетов его творчества – образу Спаса Нерукотворного, который художник неоднократно повторял в разные периоды своей творческой биографии.
Самая ранняя икона Спаса Нерукотворного, исполненная Ушаковым, происходит из московской церкви Троицы в Никитниках и раньше датировалась 1658 годом. Но именно к выставке была произведена полная реставрация иконы, она была освобождена от записей XVIII и XIX века, и мы получили возможность увидеть почти полностью сохранившуюся оригинальную ушаковскую живопись. Кроме того, реставраторам удалось по фрагментам золотых букв и их отлипам на олифе реконструировать первоначальную надпись и установить правильную дату – 1661 год.
Почему именно образ Спаса Нерукотворного так привлекал внимание художника, и почему именно на нем на протяжении десятилетий он отрабатывал свои новые художественные приемы? Чтобы это понять, нам нужно обратиться, прежде всего, к эстетическим трактатам как самого Ушакова, так и его друга, ярославского художника Иосифа Владимирова (этот оригинальный жанр – одна из новых особенностей художественной культуры XVII столетия).
Главный пафос пространного сочинения Иосифа Владимирова состоит в борьбе с уклонением от древних традиций. По мнению художника, его предшественники допустили очень много ошибок, исказив первоначальное свидетельство, которое сохраняли древние произведения, и именно к этому свидетельству и должны вернуться иконописцы. Он приводит конкретные примеры, спрашивая современников, почему, например, сегодня мученики изображаются с темными ликами, если они были юны и прекрасны, или почему на иконах не воспроизводится идеальная и совершенная внешность Христа и Богоматери, известная по библейским свидетельствам и более поздним преданиям. Эти вопросы позволяют понять интерес Ушакова к Нерукотворному образу, ведь именно он запечатлел живые, подлинные черты Спасителя.
Отсюда, от поиска этой живости и подлинности, и происходит само понятие «живоподобия», которым Ушаков и Владимиров оперировали как в своих теоретических сочинениях, так и на практике, в своих иконах.
Что такое живоподобие? Прежде всего, это не натурализм в европейском смысле этого слова, не работа с натурой. Живоподобие – это воспроизведение живого, подлинного свидетельства о священных лицах и событиях как главная задача иконописания. Для Ушакова было важно уточнить это свидетельство, скорректировать его, сделать более убедительным. И поэтому образ Нерукотворного Спаса для Симона Ушакова – вечный вызов и вечный поиск. Он ищет как можно более точные и адекватные, подлинные, живые черты Христа. И этот настойчивый поиск, конечно, опровергает все традиционные предубеждения о секуляризации русской культуры в XVII столетии.
Симон Ушаков. Спас Нерукотворный. 1678
Дерево, темпера. 53×42. Третьяковская галерея
Древо государства Московского
О том, какое важное значение для Ушакова имела традиция, свидетельствует его неоднократное обращение к образу «Богоматери Владимирской». Помимо самой первой иконы 1652 года, эту тему отражают еще три произведения начала 1660-х годов, представленные на выставке.
Икона Богоматери Владимирской с избранными святыми на полях 1660 года происходит из Успенского собора Флорищевой пустыни, и, судя по пространной надписи в ее нижней части, это вклад самого художника в Успенскую обитель – свидетельство того, что художник был, во-первых, достаточно состоятелен для того, чтобы делать собственные вклады, а во-вторых, весьма религиозен. Еще одна Владимирская икона написана по заказу игумена московского Сретенского монастыря Дионисия в 1662 году.
Третий образ – знаменитая икона «Похвала иконе Богоматери Владимирской» или «Древо Государства Московского» 1663 года. Названия эти поздние и более или менее условные, поскольку оригинального ее названия мы не знаем, а в описях XIX века она называлась «Образ Владимирской с московскими чудотворцами». Вокруг медальона с иконой Богоматери располагаются изображения московских святых и некоторых знаменитых исторических деятелей. Галерея этих персонажей начинается с основателей Московского княжества – князя Ивана Калиты и митрополита Петра, который перенес митрополичью кафедру из Владимира в Москву и основал Успенский собор Московского Кремля, также представленный на иконе.
Слева на ветвях древа представлены московские святители, преемники митрополита Петра, последний из которых – Патриарх Филарет. Выше – его сын, царь Михаил Федорович Романов, основоположник новой династии, царь Феодор Иоаннович, последний из Рюриковичей, и благоверный царевич Димитрий – святой покровитель всего московского царствующего дома.
На правой ветви изображены преподобные, причем их ряд неожиданно открывается образом князя-схимника – преподобного Александра Невского. Вверху иконы изображен Христос в облаках, который передает ангелам венец и ризу. История сюжета такова: в 1625 году в Москву из Персии шахом Аббасом была прислана прославленная реликвия – риза Господня, которую торжественно положили в Успенском соборе Московского Кремля. И, конечно, изображая ризу, художник имел в виду именно эту драгоценную кремлевскую реликвию. Соединение же двух реликвий – иконы Богоматери Владимирской и ризы Господней – наглядно демонстрировало прямое покровительство Христа и Богоматери Московскому государству.
По сторонам от Христа начертаны надписи из Апокалипсиса – фрагменты из обращений к Сардийской и Смирнской церквям. Эти тексты вместе с текстами на свитках царя Алексея Михайловича и тогдашнего наследника царевича Алексея Алексеевича образуют своеобразный диалог: в ответ на молитвенное обращение царя и царевича Христос обещает им и всему Московскому государству ризу и венец как знак своего покровительства.
Как дворянин стал иконописцем
Одним из важных заказчиков Ушакова был святитель Иларион Суздальский, основатель Успенской пустыни. Он был родственником Симона Ушакова, о чем сообщает его житие. И именно из жития мы узнаем о том, что митрополитом Ушакову были заказаны четыре иконы: «Спас на престоле», «Богоматерь Владимирская», «Богоматерь Киккская» и большое храмовое «Успение», исполненное в 1663 году.
С иконой Успения связано замечательное предание, также изложенное в житии Илариона Суздальского. Когда происходила смена деревянного храма на каменный, Иларион задумался, сохранять ли прежнее престолоосвящение, и тогда ему во сне явилась Богоматерь в том образе, как Она была написана на ушаковской иконе. Илларион понял, что престолоосвящение надо сохранить, новый каменный храм был также посвящен Успению Богородицы.
О том, что митрополит Иларион играл важную роль в жизни Ушакова, свидетельствуют и другие факты жития. В частности, известно, что в доме Ушакова в Китай-городе останавливался и сам Иларион, и монахи его обители. И житие рассказывает, что когда монахи, гостившие в доме Ушакова, стояли на молитве, над домом поднялся столп света и пламени. Он был настолько велик, что прибежали сторожа от Спасской башни, испугавшись, что в Китай-городе начался пожар.
Эти эпизоды показывают, насколько тесно Ушаков был связан с духовной средой, и, возможно, именно эта связь с малолетства предопределила его судьбу. Ушаков происходил из дворянской семьи, а для московского дворянина в ту пору выбор художественного поприща был несколько неожиданным. Скорее всего, причиной такого выбора были не только таланты молодого человека, но и внутренние духовные мотивы.
Симон Ушаков с учениками Егором и Иваном. Успение Богоматери. 1663
Дерево, темпера. 146×120. Третьяковская галерея
Светло и живоподобно
В 1668 году Ушаков принимал участие в очень важном художественном проекте – создании декоративного убранства церкви святителя Григория Неокесарийского на Большой Полянке. Этот храм был заложен в 1667-м и выстроен за этот год по инициативе его настоятеля протоиерея Андрея Савинова, который также был настоятелем Благовещенского собора Московского Кремля. Судя по сохранившимся подписям, самому Ушакову принадлежат только две главные иконы из этой церкви: Господский образ Христа Вседержителя и образ Богоматери Киккской.
Примечательно, что для главного Богородичного образа храма Ушаков выбирает достаточно редкую и экзотическую для Руси иконографию, которую он мог знать по поствизантийским спискам с древней святыни. В них, как и в других поствизантийских иконах, вероятно, присутствовали некоторые художественные приемы, характерные для европейского искусства. Но Ушаков не копировал европейскую художественную систему: удивительный лик Богоматери Киккской создан исключительно традиционными иконописными средствами. Это тонкие полупрозрачные слои темперной живописи, которые накладываются друг на друга для того, чтобы передать цветовые и светотеневые переходы. Причем иконописец учится постепенно сглаживать контраст, поверх теней кладет полупрозрачные светлые слои, а высветления почти чистыми белилами, которые характерны для икон рубежа 60-70-х годов, заменяет более охристыми по тону. К тому же поверх высветлений Ушаков кладет чуть более темный полупрозрачный слой. Таким сложным путем достигается ощущение сглаженности переходов, возникает ощущение реального, живоподобного объема.
Очень важно, что ушаковская живопись при этом продолжает оставаться насыщенной светом. Эта светоносность для художника была даже важнее, чем живоподобие. Светло и живоподобно – вот так должен работать настоящий иконописец. И в этом таком благоговейном отношении к свету, видимо, проявляла себя духовная традиция, идущая еще от времен аскетических подвигов монахов-исихастов, от мистической культуры XIV столетия.
Еще один пример живоподобного ушаковского стиля – икона Троицы 1671 года, созданная по заказу греческого купца и дипломата Николая Николетты. Об этом свидетельствует надпись на греческом языке, поставленная в нижней части иконы.
Среди замечательных экспонатов, представленных на выставке, праздничный чин из церкви Покрова, созданный в 1673 году по заказу Богдана Матвеевича Хитрово, главы Оружейной палаты. Первую икону праздничного чина исполнил сам Ушаков, а остальные иконы чина писали уже его ученики и соработники – Никита Павловец, Федор Козлов, Георгий Зиновьев, Иван Филатьев и другие.
Кроме икон самого Симона Ушакова, на выставке также экспонируются наиболее известные работы его прямых учеников, среди которых были такие мастера как Георгий Зиновьев, Михаил Милютин и Феодот Ухтомский.
ЛЕВОН НЕРСЕСЯН,pravmir.ru
Загадка праздничного чина
Выставка иконописи – Симон Ушаков с учениками и последователями.
(Третьяковская галерея).
Среди представленного оказалась серия икон так называемого «праздничного» чина. Вот «Благовещение» – кисти самого Симона Ушакова.
«Распятие», Георгий Зиновьев.
И «Успение богоматери», написанное Иваном Филатьевым.
В общем, все это мастера Оружейной палаты, и даже там, где подписи не обнаружилось, манера у специалистов сомнения не вызывает.
А вот откуда это все? Поступило из церкви в селе Братцево (на нынешнем крайнем северо-западе Москвы, близ МКАДа, Там где-то есть теперь Братцевская улица). Церковь в 1911 году выглядела вот так (колокольня в советское время не уцелела, а церковь, долго использовавшаяся под что попало, в 90-х годах была возвращена верующим).
Но нас с вами должна интересовать ситуация села Братцево в XVII веке. Вот что оно представляло собой, согласно описи, в 1678 году: «Церковь каменная, двор попа, дьячок, пономаря два; двор боярский и около двора задворных деловых, крепостных людей русских и иноземцев 37 человек, при мельницах 13 человек и 3 человека русских и иноземцев».
И это все. И в таком-то крошечном селении над иконостасом работают не деревенские богомазы, а мастера Оружейной палаты.
Как вы думаете, с чего бы это? 🙂
Татьяна Пелипейко, diletant.media
8 сентября праздник в честь Владимирской иконы Божией Матери. В XVII веке Симон Ушаков написал уникальную икону "Насаждение древа государства российского", на которой Владимирская изображена как главная святыня всей Руси. Икона словно вырастает из дерева, которое поливают князь Иван Калита и св. митрополит Петр, а в ветвях, в медальонах, изображены русские святые. Какие еще иконы написал великий изограф и почему его творчество особенно актуально сейчас, рассказывает искусствовед Светлана ЛИПАТОВА.
Владимирская икона Божией Матери. 1662 г. Государственный Русский музей
Владимирская икона Богоматери, написанная по заказу игумена Московского Сретенского монастыря Дионисия, относится к числу тех икон Ушакова, где тяготение к живоподобному стилю еще не проявило себя в полной мере. Сумрачный колорит иконы и темные оливковые поля отсылают к образцам русской иконописи XVI века
В наши дни имя Симона Ушакова не столь известно широкому кругу любителей русской иконописи, как имена Рублева и Дионисия. И напрасно, потому что искусство этого иконописца чрезвычайно актуально сейчас, когда перед нами стоит задача поиска нового целостного художественного языка, который должен опираться не на шаблонное копирование древних образов, а на осознание всего исторического развития русской иконописи.
Старое и новое
Творчество Симона Ушакова — наиболее яркое выражение тех устремлений и эстетических идеалов, которыми жила его эпоха. Тот факт, что Ушаков всегда оставлял на созданных им образах авторскую подпись, часто содержащую не только дату, но и имя заказчика и место, куда предназначается икона, свидетельствует не только о становлении личностного самосознания в XVII веке, но и о такой новой черте менталитета, как принятие авторской ответственности за созданное произведение. Благодаря одной из подобных надписей, указывающей возраст художника, мы узнаем, что будущий мастер родился в 1625 или 1626 году. Это означает, что Симон был не просто современником, но и фактически ровесником Алексея Михайловича, в период царствования которого были созданы самые знаменитые работы Ушакова.
Неизвестно, где и у кого Симон учился искусству иконописания. К 1648 году, когда он поступил на государеву службу в качестве художника, страна уже оправилась от последствий смуты и нашествия интервентов. Экономика России упрочилась, зарубежные контакты были значительно расширены, активно возрождалась художественная жизнь в Москве, Ярославле и других крупных городах. Несмотря на социальные восстания, бунты и церковные реформы, приведшие к расколу в Церкви, именно вторая половина XVII столетия ознаменовалась последним, небывалым по масштабу расцветом поздней русской средневековой архитектуры, монументального искусства и иконописи. Часто культуру этого периода называют «переходной» от средневековья к Новому времени и сравнивают то с западноевропейским Ренессансом, то с эпохой барокко. В действительности она представляла собой чрезвычайно пестрое явление, когда создавались не только великолепные постройки и грандиозные ансамбли фресок, но и велись активные споры о стиле и качестве православных икон. В течение долгой творческой жизни, длившейся около сорока лет, если считать от наиболее ранней известной иконы художника до наиболее поздней, Ушаков работал над решением сложнейшей задачи слияния новых художественных приемов и многовековой иконописной традиции.
Драгоценности горнего мира
Сложно представить себе все обилие и разнообразие визуального материала, окружавшего Ушакова в Оружейной палате. Здесь работали иностранные мастера, сюда привозилось огромное количество гравюр, созданных по мотивам произведений европейских мастеров. В Москву стекались греческие иконы, свидетельствующие о продолжении традиции поствизантийского православного иконописания. Стоя на перепутье культурных влияний, изографы заимствовали многие элементы, не копируя их с картин и гравюр, но творчески перерабатывая и видоизменяя. В иконах и фресках второй половины XVII века появляются некоторые начатки прямой перспективы, традиционные иконные горки заменяются подробно написанными пейзажными фонами.
Ушакова прежде всего интересовали приемы написания ликов святых. Доличное, то есть изображение фона и одежд, он часто поручал писать своим ученикам. При этом для своих работ Ушаков чаще всего выбирал простой фон, например светло-голубой, как в иконах «Богоматерь Киккская», «Преподобный Сергий Радонежский», «Архангел Михаил, попирающий дьявола». Именно в связи с сугубой увлеченностью Ушакова техникой и приемами личного письма им было создано более двенадцати образов «Спаса Нерукотворного». Вновь и вновь возвращаясь к этой иконографии, он ставил себе задачу зримо передать соединение во Христе двух природ — божественной и человеческой, создать образы воплотившегося Господа, Богочеловека. Конечно, в этих иконах присутствует большая, по сравнению с древними образами, осязаемость, телесность. Иногда Ушаков использует прием сфумато, создающий воздушную дымку, однако свет в его иконах по-прежнему идет изнутри образа, не имея физической характеристики и источника извне. Представляется, что целью художника было не подражание европейской живописи, как иногда об этом писали исследователи, а попытка обновить русское церковное искусство, которое не могло оставаться неизменным ввиду новых исторических условий. Иконы Ушакова не превращаются в религиозную картину, но остаются истинными православными образами.
Стиль письма Ушакова получил название «живоподобие», которое нередко трактуется как светотеневая моделировка ликов, приближенная к реалистической манере. В действительности, несмотря на большую анатомическую точность и наметившийся физический объем, иконы, созданные мастером, обладают отстраненностью, эмалевой гладкостью и светоносной силой, придающей образам характер драгоценности горнего мира.
Слово мастера
Ушаков, судя по всему, был незаменим при дворе. Ему поручалось руководить поновлением древних памятников, составлять сметы на работы, свидетельствовать о мастерстве принимаемых в артели художников. Состоя на государственной службе, Симон делал рисунки для знамен, монет и для украшения оружия, чертил карты и планы. Любая работа была ему по плечу. Алексей Михайлович ценил его талант, заказывая ему мерные иконы с изображением небесных покровителей своих детей. Весьма примечательно, что именно Ушакову, уже создавшему большое количество великолепных икон, царь поручает расписать колымагу, то есть повозку, для супруги.
Ушаков был сильной личностью, он организовал труд огромной мастерской и находил при этом время для своего творчества. Как известно по документам, он стремился открыть собственную иконописную школу, для которой планировал написать «Азбуку художеств», своего рода книгу образцов, анатомический атлас. Через него мастер передал бы свои навыки в рисунке не только непосредственному кругу учеников, но и зафиксировал бы наработанный годами бесценный опыт для следующих поколений церковных художников. К сожалению, оба замысла остались нереализованными, однако вступление к предполагавшейся «Азбуке» все-таки было создано, являя нам великолепный трактат об искусстве живописи. В сочинении, названном «Слово к люботщательному (то есть к любителю. — С. Л.) иконного писания», мастер говорит о превосходстве изобразительного искусства над прочими видами художеств, а также о личной ответственности художника за свои работы: «Многие из нас, владеющие искусством живописи, пишут то, что скорее достойно смеха, чем благоволения и умиления, этим они вызывают гнев Божий и [подвергают себя] осуждению иностранцев и великому посрамлению от честных людей». Главным Художником Ушаков называет Творца, создавшего и благоукрасившего мир. «Не сам ли Господь учит нас искусству иконописания?» — вопрошает он. В трактате также звучит слово в защиту почитания икон, содержатся рассуждения о соотношении образа и первообраза и осуждается хуление святых икон.
Государственное древо
Притом что Ушакова можно назвать новатором в области техники живописи, он не был новатором в области православной иконографии, обращаясь к раз и навсегда выбранному типу Спаса Нерукотворного на плате или создавая списки с чтимых веками русских и греческих образов. Исключением можно считать одну из самых известных икон Ушакова «Похвала Владимирской иконе Божией Матери» (1668, Государственная Третьяковская галерея, она же носит название «Насаждение древа государства Российского»), блестящий иконографический замысел которой можно приписать гению художника. Образ был написан для иконостаса церкви Троицы в Никитниках — храма в Китай-городе, рядом с которым художник жил и прихожанином которого, по всей видимости, являлся.
За стенами Московского Кремля изображен Успенский собор, из которого произрастает древо. В центре, среди его ветвей и цветов, — медальон с образом Владимирской иконы Богоматери. У подножия Успенского собора изображены насаждающий древо князь Иван Калита и поливающий корни растения из кувшина митрополит Петр. По сторонам от них представлена здравствующая царская семья: государь Алексей Михайлович, его супруга Мария Ильинична, сыновья Алексей и Федор. От древа, произросшего в центре Московского государства, идут побеги в виде виноградных лоз с листьями, цветами роз и гроздьями плодов. Главными же его плодами являются святые русской земли, изображенные в двадцати медальонах со свитками-молениями в руках. Справа от иконы Богоматери представлены святители (митрополиты Иона, Алексий, Киприан, Филипп, Фотий, патриархи Иов и Филарет), а также цари Федор Иванович, Михаил Федорович и царевич Димитрий. Слева представлены преподобные Андроник Московский, Сергий и Никон Радонежские, Пафнутий Боровский, а также московские юродивые Василий Блаженный, Максим Блаженный и Иоанн Большой Колпак. Общая композиция произведения восходит к сербским изображениям родословной правителей Неманичей, которая, в свою очередь, опирается на иконографию родословной Христа, называемую «Древо Иессеево». Но если в этих двух схемах дерево с многочисленными ветвями было прежде всего древом генеалогическим, то в иконе Симона Ушакова оно символизирует духовные подвиги изображенных. Их родство состоит в том, что все они — святые Русской земли. Московское царство, а точнее, Кремль, его духовный и политический центр, символизирует устроенный Господом вертоград. Благочестивыми работниками Христа как хозяина виноградника являются митрополит Петр (1308-1326) и Иван Калита (1325-1340), с именами которых традиционно связывается возвышение Москвы. При митрополите Алексии князем Димитрием были построены стены Кремля, а при митрополите Киприане в Успенский собор из Владимира была перенесена икона Богоматери (в 1395 году), ставшая его главной святыней. Так происходило возвышение Москвы, превращение ее в первопрестольный град. «Насаждение древа государства Российского» — уникальная икона, отображавшая единую историю Руси и Русской Православной Церкви и имевшая государственную и политическую актуальность.
Встреча с Ушаковым
В конце XVII — начале XVIII века у Ушакова было немало подражателей. Его ученики тиражировали образы «Нерукотворного Спаса» в манере мастера, но никому не удалось добиться той виртуозности, что была присуща его кисти.
Приходится признать, что в наши дни имя Ушакова не столь известно широкому кругу любителей русской иконописи, как имена Рублева и Дионисия. Его гений, как главное достижение целой эпохи, еще предстоит заново открыть и осознать — наследие художника, как это ни удивительно, пока не нашло своего отражения ни в индивидуальной выставке, ни в крупном альбомном издании. Созданные им иконы рассредоточены по многочисленным музеям, имеются в частных собраниях. Великолепный ушаковский образ «Спас Нерукотворный» с иллюстрациями на утренние стихиры в клеймах находится в церкви Святого пророка Илии в Обыденском переулке в Москве.
Искусство Ушакова чрезвычайно актуально в наши дни, когда современные иконописцы стоят перед задачей поиска нового целостного художественного языка, который должен опираться не на шаблонное копирование древних образов, а на осознание всего исторического развития русской иконописи, в том числе и в XVII веке.
Похвала Владимирской иконе Божией Матери («Насаждение древа государства Российского»). 1668 г. Государственная Третьяковская галерея
Царица Мария Ильинична с сыновьями Алексеем и Федором. Деталь иконы «Насаждение древа государства Российского». 1668 г. Государственная Третьяковская галерея
Одна из самых известных икон Ушакова, блестящий замысел которой принадлежит гению художника
Архангел Михаил, попирающий дьявола. 1676 г., Государственная Третьяковская галерея
Икона имеет необычный «круглящийся» позем. Слева и справа от архангела рисунком намечены фигуры избранных святых. В левом нижнем углу обращает на себя внимание изображение человека в молитвенной позе, одетого в посадское платье и обутого в сапоги. Существовало предположение, что это автопортрет художника или портрет заказчика иконы
Троица. 1671 г. Государственный Русский музей
Деталь картины Паоло Веронезе «Пир в доме Левия». 1573 г. Галерея Академии художеств в Венеции.
Ушаков повторяет общую композиционную схему прославленной иконы Андрея Рублева «Троица», заимствуя позы, жесты, рисунок складок на одеждах ангелов. При этом прототипом для архитектурного задника в зеркальном отображении послужила гравюра с картины Паоло Веронезе «Пир в доме Левия». Строгий классицистический фон не разрушает молитвенный характер образа
Икона Божией Матери «Кикская» из церкви свт. Григория Неокесарийского на Большой Полянке. 1668 г., Государственная Третьяковская галерея
Лики Богоматери и Христа. Деталь иконы Божией Матери «Кикская». 1668 г. Государственная Третьяковская галерея
Одной из икон, копию с которой делает Ушаков, является Киккская (или Кипрская) икона Богоматери, восходящая к чудотворному образу монастыря Хиландар на Афоне и чтимая на всем греческом Востоке в XVI-XVII веках
Спас Нерукотворный. 1658 г. Государственная Третьяковская галерея
Спас Нерукотворный. 1673 г. Государственная Третьяковская галерея.
Ушаковский образ "Спас Нерукотворный" тиражировался учениками художника, но никто из них так и не смог добиться виртуозности учителя
Беседа Варлаама с царевичем Иоасафом. Иллюстрация к книге «История о Варлааме и Иоасафе» Симеона Полоцкого. Рисунок Симона Ушакова. Гравюра Афанасия Трухменского. 1681 г.
Царь Давид. Фронтиспис к стихотворной псалтири Симеона Полоцкого. 1681 г.
Гравюры, выполненные по рисункам Ушакова, отличаются смелостью в передаче пространства, построенного несколькими планами. В гравюре с изображением царя Давида Ушаков вновь использует архитектурный фон с картины Веронезе, а в гравюре с изображением царевича Иоасафа в окне виднеется пейзаж с дворцом и геометрически построенным регулярным парком перед ним
29 августа Церковь празднует перенесение из Едессы в Константинополь плата, на которым отобразился Лик Спасителя -- Нерукотворенного Образа Господа Иисуса Христа. Одна из самых удивительных икон "Нерукотворного Спаса" написана царским иконописцем Симоном Ушаковым в XVII в. -- в то время, когда иконопись в церкви начала сменяться реалистической живописью. Многие современники резко критиковали ее за неканоничность.
Согласно преданию, первым изображением Спасителя был нерукотворный образ. Однажды Христос умыл лицо и отер его чистым полотенцем, лик Его чудесным образом отпечатался на ткани. На Западе была распространена легенда о плате святой Вероники, на котором запечатлелся образ страдающего Господа: сердобольная женщина отерла Его лик своим платком, когда Христос нес крест на Голгофу. Но и в том, и в другом случае Лик, нерукотворно проступивший на ткани, символизировал для Церкви тайну Боговоплощения. Не случайно на это чудо ссылались защитники иконопочитания, утверждавшие икону как зримое доказательство веры в Бога, ставшего ради нашего спасения Человеком.
Нерукотворный образ всегда был одним из самых почитаемых и популярных. Его изображали и на ткани, и на чрепии (черепице), и на золотом фоне. Писали на иконах и стенах храмов, на священных сосудах и на боевых знаменах, писали красками, выкладывали мозаикой, вырезали на камне и дереве, вышивали на плащаницах и отливали в бронзе. Многие изображения Нерукотворного Лика почитались чудотворными.
При этом никто обычно не искал в иконах портретного сходства с Самим Спасителем. Средневековое искусство было символическим, и его язык был глубоко условным. Но в XVII веке в церковном искусстве появляется тяга к реализму, и условность традиционной иконописи уже не удовлетворяет изографов. Одним из тех, кто стал раздвигать рамки иконописного канона и искать новых средств выражения, был Симон Ушаков (1626-1686), мастер Государевой Оружейной палаты.
Одним из излюбленных им образов был как раз «Нерукотворный Спас», как в русской традиции называли Нерукотворный образ Спасителя. Можно сказать, что в творчестве Ушакова этот образ стал программным. Мастер неоднократно повторял его с различными модификациями, добавляя те или иные детали и надписи. Образ, оставленный на убрусе Самим Господом, Ушаков хотел передать как можно более точно. Он использует живописный язык, существенно отличающийся от древнерусского иконного письма, но близкий к западной традиции, на которую в XVII веке начинают равняться русские изографы.
Образ Спасителя, исполненный Симоном Ушаковым в 1658 г., предельно конкретен. Плат, на котором проступает Лик, написан с иллюзорной осязательностью: объемные складки, узлы в углах, орнамент на ткани — все тщательно выписано. На ткани надпись на греческом языке: "Агиос Мандилион" и ниже: "Святой Убрус" (др.рус. плат). Золотой нимб точно повторяет контур головы Христа, как бы подчеркивая естественность свечения. Волосы, тщательно причесанные и слегка распушенные, ложатся мягкими прядями симметрично — по две с каждой стороны. Лик написан объемно, со светотеневой моделировкой, сообразуясь с законами освещения, словно свет падает на лицо извне. Анатомически правильное построение Лика Ушаков усиливает тщательно выписанными глазами, с ресницами, темными зрачками и бликами в уголках глаз, что создает эффект влажности. Взгляд спокойный, немного отрешенный, Христос смотрит не прямо, а чуть в сторону.
Спаситель на иконе Ушакова очень человечен, Он не грозен, но милостив, в Его мудром спокойном взоре чувствуется внутренняя сила.
Симон Ушаков был сторонником так называемого «живоподобия», от слов «писать яко живо». Но он использовал законы реалистической живописи не ради «красивости» изображаемого, а для того чтобы усилить внутреннее, эмоциональное воздействие образа Христа на верующего. Сторонники традиционной иконописи, в основном это были старообрядцы, подвергали Симона Ушакова жесткой критике за подражание еретическому Западу.
Протопоп Аввакум, страстно защищавший старую «отеческую» веру от «чуждых немецких обычаев», считал, что Ушаков богохульствовал, изображая Христа в столь конкретно-человеческом образе. «Не подобает правоверному и глядеть много, не токмо кланятися таким неподобным образам», — восклицал Аввакум. Сами старообрядцы писали иконы с древних образцов, на которых лики были крайне условны и далеки от земной человеческой красоты. К тому же древние иконы были к этому времени сильно потемневшими, а порой и вовсе черными, поскольку олифа имеет обыкновение темнеть от времени, копоти и пыли.
А Симон Ушаков стремился создавать живопись ясную, светлую, ибо помнил, что Бог есть Свет, а икона есть окно в мир Божьего Царства, в котором нет уныния и печали. Ему казались тесными рамки канона, и он создавал свой собственный стиль. При этом за человеческим образом Христа он видит и Его божественную ипостась, и потому помещает в нимбе Христа греческие буквы όωN, что значит «Сущий» (обозначение в иконографии Единосущие Сына и Отца).
Просто в переломном XVII столетии русская культура встала перед вопросом: «Что есть человек?» и лучшие умы, к которым без сомнения принадлежал Симон Ушаков, искала ответ на этот вопрос, внимательно вглядываясь в лик Христа.
