За год до кончины Пелагии Ивановны в обители поселилась блаженная Паша Саровская. В миру она носила имя Ирина Ивановна. Родилась в начале XIX века в с. Никольском Спасского уезда Тамбовской губернии в семье крепостного крестьянина. После смерти мужа Ирину взяли в помещичий дом кухаркой, потом экономкой. Вскоре прислуга оклеветала ее перед господами в краже, и они отдали ее на истязание солдатам. Не выдержав несправедливости, Ирина ушла в Киев, где прозорливые старцы благословили ее на путь юродства и тайно постригли в схиму с именем Параскевы, после чего она стала называть себя Пашей.
Через полтора года по заявлению помещика полиция разыскала ее и отправила по этапу к господам. Через год она снова бежала, и снова по розыску ее возвратили обратно. Однако помещики ее уже не приняли, и с гневом выгнали на улицу. 30 лет блаженная прожила в Саровском лесу в пещерах. Рассказывали, что вид ее в те годы был как у Марии Египетской: худая, высокая, почерневшая от солнца, она наводила страх на всех не знавших ее.
Видя ее подвижническую жизнь, люди стали обращаться к ней за советами и молитвой, и замечали, что она не лишена дара прозорливости. Поселилась Прасковья Ивановна в Дивееве в 1884 году сначала у клиросных, потом в домике у монастырских ворот. Она стала очень чистоплотной и полюбила порядок. Одевалась, как дитя, в яркие сарафаны.
Своеобразно у нее проявлялась любовь к Царице Небесной и святым: то начинала угощать иконы, то украшала их цветами, ласково разговаривая с ними. Если упрекала людей за проступки, говорила: "Зачем обижаешь Маменьку!", то есть Царицу Небесную. Всю ночь до утра она молилась. После обедни работала: вязала чулки или жала серпом траву, - под видом этих занятий творила непрестанно Иисусову молитву и клала поклоны Христу и Богородице. С утра до вечера блаженная принимала приходивших к ней людей, кого-то обличая в тайных грехах, кому-то в точности предсказывая будущее. Когда Леонид Михайлович Чичагов, еще будучи блестящим полковником, впервые приехал в Дивеево, блаженная Паша предсказала ему, что он скоро станет священником, заметив: "Рукава-то поповские".
После рукоположения он стал часто бывать в Дивееве и всегда заходил к блаженной. Прасковья Ивановна настойчиво говорила ему: "Подавай прошение Государю, чтоб нам мощи открывали". Чичагов отвечал, что он не может быть принят Государем по такому вопросу - его сочтут сумасшедшим. Но потом решил собрать материал о святой жизни старца Серафима, о сложном пути становления Серафимо-Дивеевского монастыря. Так возникла книга "Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря". Л. М. Чичагов преподнес ее Государю Николаю II. Впоследствии архимандрит Серафим (Чичагов), в будущем митрополит, ныне прославленный как священномученик, был главным организатором торжеств прославления преподобного Серафима.
В 1903 году, после торжеств прославления преподобного Серафима, Государь Николай II посетил Дивеево и был с Государыней в келье у Паши Саровской. Перед приходом гостей она велела вынести все стулья и усадила Царскую Чету на ковер.
Прасковья Ивановна предсказала надвигавшуюся на Россию катастрофу: гибель династии, разгон Церкви и море крови. Предсказала и рождение Наследника, и после его рождения ее словам пришлось поверить. После этого Государь не раз отправлял в Дивеево гонцов к Паше по важным вопросам. Перед концом жизни она молилась на портрет Царя, приговаривая: "Не знай, преподобный, не знай, мученик…"
Скончалась блаженная Прасковья Ивановна 24 сентября/5 октября 1915 года в возрасте около 120 лет. 31 июля 2004 года блаженная старица была причислена к лику местночтимых святых, а в октябре 2004 года было благословлено ее общецерковное почитание.
Домик-келья, где она жила, в 2004 году передан монастырю, ныне в нем находится музей блаженной Паши и истории Дивеевской обители. Святые мощи блаженной почивают в Казанской церкви.
Б лаженная Прасковья Ивановна, в миру Ирина, родилась в 1795 году в селе Никольском Спасского уезда Тамбовской губернии. Ее родители, Иван и Дарья, были крепостные. Когда девице минуло семнадцать лет, господа выдали ее замуж за крестьянина Федора. Ирина стала примерной женой и хозяйкой, и семья мужа полюбила ее за кроткий нрав, за трудолюбие, за то, что она усердно молилась дома и в храме, избегала гостей и общества и не выходила на деревенские игры. Так они прожили с мужем пятнадцать лет, но Господь не благословил их детьми. Через восемь лет муж Ирины умер. А вскоре стряслась еще одна беда - в господском доме обнаружилась пропажа двух холстов. Прислуга оклеветала Ирину, показав, что это она их украла. Солдаты по приказанию станового пристава жестоко истязали ее, пробили голову, порвали уши. Ирина бежала от господ в Киев на богомолье. Здесь, видимо, и приняла постриг в схиму.
Киевские святыни, встреча со старцами совершенно изменили ее внутреннее состояние - она теперь знала, для чего и как жить. Она желала теперь, чтобы в ее сердце жил только Бог - единственный любящий всех милосердный Христос, раздаятель всяческих благ. Несправедливо наказанная, Ирина с особенной глубиной почувствовала неизреченную глубину страданий Христовых и Его милосердие.
Через полтора года полиция нашла ее в Киеве и отправила по этапу к господам. Путь был мучительным и долгим, ей пришлось испытать и голод, и холод, и жестокое обращение конвойных солдат, и грубость арестантов-мужчин.
Более года прослужила Ирина господам, но соприкоснувшись со святынями и духовной жизнью, вновь бежала. Через год полиция опять нашла ее в Киеве и препроводила по этапу. Господа выгнали ее на улицу, раздетую и без куска хлеба. Пять лет она бродила по селу, как помешанная, и была посмешищем не только для детей, но и для всех крестьян. Она выработала привычку жить круглый год под открытым небом, перенося голод, холод и зной. А затем ушла в саровские леса и прожила здесь больше двух десятков лет в пещере, которую сама вырыла.
Прежде Паша обладала удивительно приятной наружностью. За время житья в саровском лесу, долгого подвижничества и постничества она стала похожа на Марию Египетскую: худая, почерневшая от солнца. Видя ее подвижническую жизнь, люди стали обращаться к ней за советами, просили помолиться. Враг рода человеческого научил злых людей напасть на нее и ограбить. Ее избили, но никаких денег у нее не было. Блаженную нашли лежащей в луже крови с разбитой головой. С тех пор головная боль и опухоль под ложечкой мучили ее постоянно.
За шесть лет до смерти блаженной Пелагеи Ивановны Паша явилась в обитель с куклой, а потом и со многими куклами: нянчилась с ними, ухаживала за ними, называла их детьми. Теперь она по нескольку недель, а затем и месяцев проживала в обители. А по кончине блаженной Пелагеи Ивановны Паша совсем перебралась в монастырь.
Святые мощи Дивеевских блаженных в Казанском храме Серафимо-Дивеевского монастыря.
Напившись чаю после обедни, блаженная садилась за работу, вязала чулки или пряла пряжу. Это занятие сопровождалось непрестанной Иисусовой молитвой, и потому ее пряжа так ценилась в обители, из нее делались пояски и четки. Вязанием чулок она называла в иносказательном смысле упражнение в непрестанной Иисусовой молитве. Так, однажды приезжий подошел к ней с мыслью, не переселиться ли ему поближе к Дивееву. И она сказала в ответ на его мысли: «Ну, что же, приезжай к нам в Саров, будем вместе грузди собирать и чулки вязать», - то есть класть земные поклоны и учиться Иисусовой молитве.
Молилась она своими молитвами, но знала некоторые и наизусть. Богородицу она называла «Маменькой за стеклышком». Иногда она останавливалась, как вкопанная, перед образом и молилась или становилась на колени где попало - в поле, в горнице, среди улицы, и усердно со слезами молилась.
Схиархимандрит Варсонофий Оптинский был переведен из Оптиной пустыни и назначен настоятелем Голутвина монастыря. Тяжело заболев, он написал письмо блаженной Прасковье Ивановне, у которой бывал и имел к ней великую веру. Письмо это принесла мать Рафаила. Когда блаженная выслушала письмо, она только и сказала: «365». Ровно через 365 дней старец скончался. Это же подтвердил и келейник старца, при котором получен был ответ блаженной.
В дни прославления прп. Серафима Дивеево посетили Царь Николай II и Царица Александра Федоровна. Побывали они у блаженной Параскевы Ивановны, которая предсказал рождение наследника и падение самодержавия. Царь говорил, что она - великая раба Божия.
Царь Николай II посещает блаженную Пашу Саровскую. Настенная роспись Казанской церкви Дивеевского монастыря
Прасковья Ивановна умерла 22 сентября/5 октября 1915 года в возрасте около 120 лет. Умирала блаженная тяжело и долго. Кому-то из сестер было открыто, что этими предсмертными страданиями она выкупала из ада души своих духовных чад. Так описывает С. А. Нилус последнюю встречу с ней летом 1915 года: «Когда мы вошли в комнату блаженной, и я увидал ее, то прежде всего был поражен происшедшей во всей ее внешности переменой. Это уже не была прежняя Параскева Ивановна, это была ее тень, выходец с того света. Совершенно осунувшееся, когда-то полное, а теперь худое лицо, впалые щеки, огромные, широко раскрытые, нездешние глаза, вылитые глаза равноапостольного князя Владимира в васнецовском изображении Киево-Владимирского собора».
Похоронили Блаженную у алтаря Троицкого собора. На стенках и крышках гроба Параскевы Ивановны было написано: «Духовнии мои, братия и спостницы, не забудите мене егда молитеся, но зряще мой гроб, поминайте мою любовь и молите Христа, да учинит дух мой с праведными», а также Трисвятое.
ПАША САРОВСКАЯ
Блаженная Прасковья (Параскева) Ивановна Дивеевская
В миру – Ирина Ивановна
(род. в 1795 г. – ум. в 1915 г.)
Блаженная, схимонахиня Серафимо-Дивеевского монастыря. Среди множества ее предсказаний – скорое рождение долгожданного наследника Николая II, гибель царской России и царской династии, разгром Церкви и море крови.
Священник Петр Поляков пишет: «Юродство – великое дело! Его надо понять. А понять его без Божией помощи, без озарения свыше невозможно. В миру его мало понимают, и это оттого, что мало над такими вещами задумываются, мало молятся. Погрузились в суету сует, в гордость да в плотоугождение, и отолстели чувства их: слушают и не слышат, смотрят и не видят». Трудно не согласиться с ним, но еще труднее понять, как человек, отказавшись пусть от малых, но все-таки мирских благ, взваливает на себя непомерно тяжкий подвиг юродивого ради Христа. Хотя, вероятно, это только мы чувствуем тяжесть их ноши, для самих же юродивых это жизнь с верой и по вере.
В 2004 году на торжествах, посвященных 250-летию со дня рождения преподобного Серафима Саровского, в Серафимо-Дивеевском монастыре состоялось прославление в лике святых блаженной Паши Саровской и других дивеевских блаженных, которые подвизались в этом монастыре в XIX–XX веках, – Пелагии и Марии.
Блаженная Паша Саровская (в миру – Ирина) родилась в 1795 году в селе Никольском Спасского уезда Тамбовской губернии. Родители ее, Иван и Дарья, были крепостными крестьянами господ Булыгиных. Когда Ирине исполнилось семнадцать лет, господа выдали ее замуж за крестьянина Федора. Безропотно покорясь родительской и барской воле, она стала примерной женой и хозяйкой. В семье мужа ее полюбили за скромность, кроткий нрав, за трудолюбие, за то, что жила с молитвой. Молодая женщина избегала гостей и общества, не принимала участия в деревенских играх и посиделках. Так прожила она с мужем пятнадцать лет, но Бог не послал им детей. Чем уж не угодила супружеская пара хозяевам – неизвестно, но только помещики Булыгины продали их соседям – немцам Шмидтам в село Суркот. Через пять лет после переселения Федор заболел чахоткой и умер. Впоследствии, когда блаженную спрашивали, какой у нее был муж, она отвечала: «Да такой же глупенький, как и я».
Новые хозяева пытались выдать Ирину замуж вторично, но, услышав слова: «Хоть убейте меня, замуж больше не пойду», – решили оставить трудолюбивую вдову в своем доме. Через полтора года стряслась беда – в господском доме обнаружилась пропажа двух холстов. Прислуга оклеветала Ирину. Приехал становой пристав с солдатами, и помещики решили примерно наказать женщину. Солдаты жестоко истязали ее. Но она продолжала говорить, что холстов не брала. Тогда Шмидты обратились к местной гадалке, которая сказала, что холсты действительно украла женщина по имени Ирина, но только не эта, и что лежат они в реке. Начали искать и действительно нашли их там, где указала гадалка. Конечно, никто не попросил прощения у безвинно наказанной Ирины, а она после перенесенного уже была не в силах жить у господ-нехристей.
Женщина пошла в Клев на богомолье. Киевские святыни, встреча со старцами совершенно изменили ее внутреннее состояние – она теперь знала, для чего и как жить. Помещик тем временем подал заявление о ее пропаже. Через полтора года полиция обнаружила беглянку в монастыре. За побег крепостной крестьянке долгое время пришлось томиться в остроге, прежде чем ее по этапу отправили к господам. Путешествие было мучительным и долгим, ей пришлось испытать и голод, и холод, и жестокое обращение конвойных солдат, и грубость арестантов-мужчин. Наконец Ирину вернули хозяевам. Шмидты «простили» ее за побег и поставили огородницей. Проработав два года огородницей у Шмидтов, Ирина опять решилась на побег. Следует отметить, что во время второго побега Ирина тайно приняла постриг с именем Параскевы, получив благословение старцев на юродство Христа ради.
Помещики снова подали в розыск, и спустя год ее опять нашли в Клеве и, арестовав, препроводили по этапу к Шмидтам, которые, желая показать над ней свою власть, не приняли ее и с гневом выгнали на улицу – раздетую и без куска хлеба. Пять лет Ирина, полураздетая, голодная, бродила по селу, но теперь, приняв постриг, Параскева не печалилась – она знала свой путь. И то, что помещики выгнали ее, было лишь знаком, что пришла пора исполнить благословение старцев. Пять лет она бродила по окрестным селам и была посмешищем не только для детей, но и для всех крестьян, перенося голод, холод и зной. А затем ушла в саровские леса, жила там в пещере, которую сама и вырыла. По свидетельству монашествующих, сам преподобный Серафим Саровский еще при жизни благословил Прасковью Ивановну на скитальческую жизнь в лесах. Там она пребывала в посте и молитве около тридцати лет. Говорят, что у нее было несколько пещер в разных местах непроходимого леса. Ходила она иногда в Саров и в Дивеево, но чаще ее видели на саровской мельнице, где она зарабатывала себе на пропитание.
Когда-то у Паши, как она стала себя называть, была удивительно приятная внешность, но за время долгого подвижничества и постничества в саровском лесу она стала похожа на Марию Египетскую (только одежду носила мужскую, потому что так ей было удобнее). Архимандрит Серафим (Чичагов), автор «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», рассказывал: «Во время своего житья в саровском лесу, долгого подвижничества и постничества она имела вид Марии Египетской. Худая, высокая, совсем сожженная солнцем и поэтому черная и страшная, она носила в то время короткие волосы, так как ранее все поражались ее длинным до земли волосам, придававшим ей красоту, которая мешала ей в лесу и не соответствовала тайному постригу. Босая, в мужской монашеской рубашке-свитке, расстегнутой на груди, с обнаженными руками, с серьезным выражением лица, она приходила в монастырь и наводила страх на всех, не знающих ее». Архимандрит, прекрасно изучив эту замечательную женщину, сказал о ней: «От доброго взгляда ее каждый человек приходит в невыразимый восторг. Детские, добрые, светлые, глубокие и ясные глаза ее поражают настолько, что исчезает всякое сомнение в ее чистоте, праведности и высоком подвиге. Они свидетельствуют, что все странности ее – иносказательный разговор, строгие выговоры и выходки – лишь наружная оболочка, преднамеренно скрывающая величайшее смирение, кротость, любовь и сострадание. Облекаясь иногда в сарафаны, она, как будто превратившись в незлобное дитя, любит яркие красные цвета и иногда одевает на себя несколько сарафанов сразу, как, например, когда встречает почетных гостей или в предзнаменование радости и веселия для входящего к ней лица».
Жизнь отшельницы была сопряжена с большими опасностями. Не столько соседство с дикими зверями в лесу осложняло жизнь Ирины, сколько встреча с «недобрыми людьми». Однажды, это случилось за четыре года до ее переселения в Дивеевскую обитель, на нее так же, как некогда на Серафима Саровского, напали разбойники и потребовали денег, которых у нее не было. Окрестные крестьяне и паломники, приходившие в Саров, глубоко чтили Прасковью как подвижницу, приносили ей еду, оставляли деньги, но она раздавала все неимущим. Грабители избили ее до полусмерти и оставили лежать в луже крови с проломленной головой. Целый год она была между жизнью и смертью и так никогда и не поправилась полностью. Боль в голове и опухоль под ложечкой мучили ее постоянно, но она на это почти не обращала внимания, лишь изредка говорила: «Ах, маменька, как у меня тут болит! Что ни делай, маменька, а под ложечкой не пройдет!»
До своего переселения из леса в Дивеево Прасковья Ивановна часто заходила к настоятельнице женского монастыря дивеевской блаженной Пелагии (Серебренниковой) и садилась возле нее, словно в ожидании. И каждый раз матушка на немой вопрос Паши отвечала: «Да! Вот тебе-то хорошо, нет заботы, как у меня: вон детей-то [монахинь] сколько!» Низко кланялась ей странница и уходила в лес. Год от году она все чаще приходила в монастырь, и всегда у нее за пазухой покоилась самодельная кукла (потом этих кукол стало много), с которой она нянчилась, как с малым ребенком. В последний год жизни настоятельницы Паша неотлучно была с ней в обители. Однажды поздней осенью 1884 года, идя мимо ограды кладбищенской Преображенской церкви, старица ударила палкой о столб ограды и сказала: «Вот как этот столб-то повалю, так и пойдут умирать – только поспевай могилы копать!» Слова эти вскоре сбылись – умерла блаженная Пелагия Ивановна, за ней монастырский священник и столько монахинь, что сорокоусты не прекращались целый год, и случалось, что отпевали двух сразу.
Паша осталась в обители до конца своих дней. Несколько раз ей предлагали поселиться в келье почившей.
– Нет, нельзя, – отвечала Прасковья Ивановна, – вот маменька-то не велит, – показывала она на портрет Пелагии Ивановны.
Прасковья поселилась сначала у клиросных, а затем в отдельной келье у ворот, где прожила до самой смерти. В келье была поставлена кровать с громадными подушками, которую она редко занимала, на ней покоились многочисленные куклы. Первое время по переселении в Дивеево она странствовала от монастыря на дальние послушания или в Саров, по прежним своим излюбленным местам. В эти путешествия она брала с собой простую палочку, которую называла тросточкой, узелок с вещами или серп на плечо и несколько кукол за пазухой. Тросточкой она иногда пугала пристающих к ней и виновных в каких-нибудь проступках.
К каждому слову старицы внимательно прислушивались, пытались истолковать любой жест. И на это были причины. Так, однажды Паша ни с того ни с сего замахнулась палкой на одного приезжего архиерея и разорвала ему одежду. Тот от страха спрятался в келью матери Серафимы. Когда блаженная воевала, то была такая грозная, что всех приводила в трепет. А потом оказалось, что это Прасковья Ивановна просто предупреждала его, что на обратной дороге на архиерея нападут и изобьют.
И таких случаев было множество. Например, как-то приехал к блаженной иеромонах Илиодор (Сергей Труфанов) из Царицына. Он пришел с крестным ходом, было много народа. Прасковья Ивановна его приняла, посадила, потом сняла с него клобук, крест и знаки отличия – все это положила в свой сундучок и заперла, а ключ повесила к поясу. Потом велела принести ящик, туда положила лук, полила и сказала: «Лук, расти высокий…» – а сама легла спать. Он сидел, как развенчанный. Ему надо всенощную начинать, а он встать не может. Хорошо еще, что она ключи к поясу привязала, а спала на другом боку, так что ключи отвязали, достали все и ему отдали. А по прошествии нескольких лет он снял с себя священнический сан и отказался от иноческих обетов. И таких непонятных на первый взгляд предсказаний было множество. То словами: «Экая ты, девка, глупая! Ну, можно ли! Ведь ты не знаешь, сколько младенцев превыше нас! – отговаривает Паша девушку от богоугодного дела принять постриг. Та не понимает, почему ей не дают благословения, а через несколько месяцев у нее умирает сноха, и на ее руках остается девочка, круглая сирота. Другой раз зашла Прасковья Ивановна к священнику села Аламасова, подошла к псаломщику и говорит: «Господин! Прошу тебя, возьми хорошую кормилицу или няньку какую». И что же? Вскоре совершенно здоровая жена псаломщика заболела и умерла, оставив младенца.
А если блаженная не благословляла какого-то дела, то и не стоило за него браться. Так, при постройке нового собора в Дивееве игуменья Александра решила не спрашивать благословения Прасковьи Ивановны и даже провела торжественное молебствие на месте закладки. Прасковье Ивановне рассказала об этом послушница Дуня. «Собор-то собор, – отвечала блаженная, – а я усмотрела: черемуха по углам выросла, как бы не завалили собор-то». Так и остался собор недостроенным.
Приходили к Прасковье Ивановне и люди неверующие, чтобы поглумиться и поразвлечься. Однажды явились двое молодых людей и ну потешаться над старицей. Та сжалась в комочек в уголке своей келейки – и ни слова. Пошутили они, посмеялись и ушли. Но только отошли на несколько сажен от кельи юродивой, как слышат, она кричит им из окна: «Скорей беги! Скорей беги! Беги с ведром, заливай свой дом! Дома не зальешь, а в тюрьму попадешь». Те, конечно, не обратили тогда внимания на ее крик. Но через неделю в монастырь пришло письмо от одного из тех молодых людей: «Мне Прасковья Ивановна напророчила: у нас сгорел дом, а я сижу в тюрьме, арестован по подозрению в участии в беспорядках рабочих на фабрике. Я был неверующий, а теперь поверил в Бога. Помолитесь обо мне и испросите прощения у Прасковьи Ивановны. Избавлюсь от напраслины и приеду к вам в монастырь уже с другою целью».
От живущих вместе с ней блаженная непременно требовала, чтобы они в полночь вставали молиться, а если кто не соглашался, то она так шумела и бранилась, что все вставали ее унимать и молиться. Но иногда Прасковья Ивановна гнала монахинь из дому со словами: «Вон отсюда, шельмы, здесь касса». (После закрытия монастыря в ее келье размещалась сберегательная касса, и блаженная Паша это провидела.)
Все свободное от молитвы время блаженная занималась работой, вязала чулки или пряла пряжу. Это занятие сопровождалось непрестанной молитвой, и поэтому ее пряжа так ценилась в обители, из нее делались пояски и четки. Очень любила старица работать серпом. Она им жала траву и во время работы клала поклоны Христу и Богоматери. Если к ней приходили уважаемые люди, с которыми она не считала себя достойной сидеть в одной комнате, блаженная, распорядившись с угощением и поклонившись гостю в ноги, уходила жать травку, то есть молиться за этого человека. Нажатую траву она никогда не оставляла в поле или во дворе монастыря, собирала и относила на конный двор. В предзнаменование неприятностей она подавала приходящим лопух, колючие шишки…
Молилась она своими молитвами, но знала и некоторые канонические. Богородицу она называла «Маменькой за стеклышком». Иногда она останавливалась как вкопанная перед образом и молилась, иногда становилась на колени где стояла: в поле, в горнице, среди улицы – и усердно со слезами молилась. Бывало, входила в церковь и начинала тушить свечи, лампады у образов или не позволяла зажигать в келье лампады. Современники отмечали, что внешность Паши Саровской менялась от ее настроения: она была то чрезмерно строгой, сердитой и грозной, то ласковой и доброй.
Под окнами домика старицы целыми днями толпились богомольцы. Имя Прасковьи Ивановны было известно не только в народе, но и в высших кругах общества. Почти все из высокопоставленных лиц, посещая Дивеевский монастырь, считали своим долгом побывать у Прасковьи Ивановны. Блаженная чаще отвечала на мысли, чем на вопросы, и люди шли к ней за советом и утешением нескончаемой вереницей. Монахиня Серафима (Булгакова) вспоминает: «…Начал ездить к нам в Саров будущий митрополит Серафим, тогда еще блестящий гвардейский полковник Леонид Чичагов… Когда Чичагов приехал в первый раз, Прасковья Ивановна встретила его, посмотрела из-под рукава и говорит: “А рукава-то ведь поповские”. Тут же вскоре он принял священство. Прасковья Ивановна настойчиво говорила ему: “Подавай прошение государю, чтобы нам мощи [Серафима Саровского] открывали”. Чичагов стал собирать материалы, написал “Летопись…” и поднес ее государю. Когда государь ее прочитал, он возгорелся желанием открыть мощи»… Так была «исполнена воля Преподобного, переданная мне в категорической форме Пашей».
В 1903 году блаженную посетили августейшие особы – император Николай II с супругой Александрой Федоровной. В это время в царской семье было четыре дочери, но наследника не было. Ехали к преподобному Серафиму молиться о даровании мальчика. Протоиерей Стефан Ляшевский свидетельствует: «Во время прославления в Дивееве жила знаменитая на всю Россию Христа ради юродивая блаженная Паша Саровская. Государь был осведомлен не только о Дивееве, но и о Паше Саровской. Государь со всеми великими князьями и тремя митрополитами проследовали из Сарова в Дивеево. В экипаже они все подъехали к келье блаженной Паши. Матушка игуменья, конечно, знала об этом предполагавшемся визите и приказала вынести из кельи все стулья и постелить большой ковер. Их величества, все князья и митрополиты едва смогли войти в эту келью. Параскева Ивановна сидела, как почти всегда, на кровати, смотрела на государя, а потом сказала: “Пусть только царь с царицей останутся”. Государь, как бы извиняясь, посмотрел на всех и попросил оставить его и государыню одних, – видимо, предстоял какой-то очень серьезный разговор.
Все вышли и сели в свои экипажи, ожидая выхода их величеств. Матушка игуменья выходила из кельи последняя. И вдруг она слышит, как Параскева Ивановна, обращаясь к царствующим особам, сказала: «Садитесь». Государь оглянулся и, увидев, что негде сесть, смутился, а блаженная говорит им: “Садитесь на пол”. (Вспомним, что государь был арестован на станции Дно!) Великое смирение – государь и государыня опустились на ковер, иначе бы они не устояли, охваченные ужасом от того, что им говорила Параскева Ивановна.
Она им сказала все, что потом исполнилось, то есть предсказала гибель России, династии, разгром Церкви и море крови. Беседа продолжалась очень долго. Государыня была близка к обмороку, наконец она сказала: “Я вам не верю, этого не может быть!” Затем Параскева Ивановна взяла с кровати кусок красной материи и говорит: “Это твоему сынишке на штанишки, и когда он родится, тогда поверишь тому, о чем я говорила вам”». Прасковья Ивановна имела обычай все показывать на куклах, и тут она приготовила куклу-мальчика. Постелила ему платки мягко и высоко и уложила. «Тише-тише – он спит…»
Говорят, что после посещения Паши Саровской Николай II начал считать себя обреченным на крестные муки и позже не раз говорил: “Нет такой жертвы, которую я бы не принес, чтобы спасти Россию”». А келейница, единственная, кто присутствовал при беседе, рассказывала потом, что блаженная говорила царю: «Государь, сойди с престола сам». Когда Николай Александрович уходил, то сказал, что Прасковья Ивановна – истинная раба Божия. Все и везде принимали его как царя, она одна приняла его как простого человека.
Об этом же событии рассказывает в своих воспоминаниях игумен Серафим Путятин: «Великая подвижница-прозорливица, Саровская Прасковья Ивановна… предсказывала надвигающуюся на Россию грозу. Портреты царя, царицы и семьи она ставила в передний угол с иконами и молилась на них наравне с иконами, взывая: “Святые царственные мученики, молите Бога о нас”. В 1915 году, в августе, я приезжал с фронта в Москву, а затем в Саров и Дивеево, где сам лично в этом убедился. Помню, как я служил литургию в праздник Успения Божией Матери в Дивееве, а затем прямо из церкви зашел к старице Прасковье Ивановне, пробыв у нее больше часа, внимательно слушая ее грозные предсказания, хотя выражаемые притчами, но все мы с ее келейницей хорошо понимали и расшифровывали неясное. Многое она мне открыла, которое я тогда понимал не так, как нужно было, в совершающихся мировых событиях. Она мне еще тогда сказала, что войну затеяли наши враги с целью свергнуть царя и разорвать Россию на части. За кого сражались и на кого надеялись, те нам изменят и будут радоваться нашему горю, но радость их будет ненадолго, ибо и у самих будет то же горе».
Скончалась блаженная схимонахиня Параскева 22 сентября (5 октября) 1915 года в возрасте 120 лет. Перед смертью она все клала земные поклоны перед портретом царя. Сама она была уже не в силах, и ее поднимали и опускали.
– Что ты, мамашенька, так на государя молишься? – спрашивали у нее.
– Глупцы. Он выше всех царей будет, – отвечала схимонахиня.
Умирала блаженная Паша тяжело и долго. Перед смертью ее парализовало и она очень страдала. Некоторые удивлялись: она так предана Богу, а как тяжело умирает. Монахини же говорили, что этими предсмертными страданиями она выкупала из ада души своих духовных чад.
Похоронили Пашу Саровскую у алтаря Троицкого собора Дивеевского монастыря рядом с блаженной Пелагеей Ивановной.
День ее памяти – 22 сентября (5 октября). В народе до наших дней почитают эту блаженную и часто обращаются к ней с молитвами.
Из книги Тостуемый пьет до дна автора Данелия Георгий НиколаевичПАША ЛЕБЕШЕВ Паша Лебешев не знал слов - «нельзя снимать». Он снимал при любом освещении. Даже при свете свечи. Натуру «Кин-дза-дзы» он снимал вообще без света.Паша для меня - оператор-загадка.Снимаем в пустыне. Паша сидит в автобусе, играет в шахматы. Перерыв кончился - он
Из книги Намык Кемаль автора Стамбулов ВМидхат-паша Чтобы делать великие ошибки, надо быть великим человеком. НАМЫК КЕМАЛЬ В то время, как Намык Кемаль, томясь в заточении в Магозе, не падал духом и ни на минуту не покидал мысли о борьбе, над Турцией вновь сгущались черные тучи.Европейская опека, которой
Из книги Правофланговые Комсомола автора Автор неизвестенПаша АНГЕЛИНА …Над селом разбушевалась гроза. Из края в край перекатываются, оглушительные раскаты грома, слепящие молнии рвут в клочья низко нависшие облака. На разные голоса воет, охает, стонет степь.Село будто вымерло. Наглухо закрыты ставни, погашены огни. Кто решится
Из книги Ты будешь жить [Сборник] автора Нагибин Юрий МарковичПаша-лев РассказЭтот бледный рыжеволосый худенький мальчик с зелеными глазами и навощенной горбинкой носа, нервный, хрупкий грозной хрупкостью Мандельштама, грассирующий, словно в горле у него вибрирует горошина, удачно существует в собственном мире, где и проводит
Из книги О чём шепчут колосья автора Борин Константин АлександровичКЛАША И ПАША На учёбу я уехал поздней осенью, а вернулся накануне страды, когда Шкуринская обычно пустеет и в станице остаются глубокие старики да малые дети. Все трудоспособные колхозники переселяются на это время в полевые станы.Хотел отдохнуть с дороги, но потянуло в
Из книги Дарю, что помню автора Весник Евгений ЯковлевичПаша, Павел Луспекаев Отгремели пушки Великой Отечественной войны. Я расстался с фронтовыми друзьями, вернулся в театральное училище и загрустил без дорогих моей душе боевых товарищей. Трудно было сходиться с молодыми людьми, не нюхавшими пороха, не знавшими смертельной
Из книги Молодость века автора Равич Николай АлександровичДЖЕМАЛЬ-ПАША В Кабуле находилась большая группа турецких офицеров под руководством Ахмеда Джемаль-паши, бывшего морского министра, командовавшего турецкой армией в Сирии и на Арабском Востоке во время первой мировой войны.Он был генерал-инспектором афганской армии и в
Из книги Нас время учило автора Разумовский Лев СамсоновичКЯЗИМ КАРАБЕКИР-ПАША Обстановка в восточных провинциях Турции тогда была довольно сложной. В Карсе существовали представительства Армянской, Грузинской и Азербайджанской советских республик, подчинявшиеся генеральному консульству. Но у каждой из этих республик были
Из книги Гениальные аферы автора Хворостухина Светлана АлександровнаАНГОРА. МУСТАФА КЕМАЛЬ-ПАША Из Константинополя в Ангору мне пришлось ехать в довольно дрянном поезде, медленно ползшем мимо разрушенных во время войны деревень и редких железнодорожных станций. В купе сидели пожилые хмурые чиновники, ехавшие по вызову нового
Из книги Великолепный век. Все тайны знаменитого сериала автора Бенуа СофьяПаша …Большая комната сплошь заставлена железными койками. Спертый дух. Тяжелораненых накормили в один из завтраков кильками, и теперь всю палату отчаянно несет, нянечки не успевают с суднами. Вносят и выносят носилки. Стук костылей. Алюминиевые миски с кашей. Бинты,
Из книги Мерьем Узерли. Актрисы «Великолепного века» автора Бенуа СофьяИстория графа де Бонневаля (Ахмет-паша) Ахмет-паша известен как человек, который, будучи уже зрелым мужчиной, принял мусульманство, участвовал во многих военных походах и, кроме того, в предприятиях сомнительного свойства.Мало кто сейчас знает о том, что настоящим именем
Из книги Мицкевич автора Яструн Мечислав Из книги Шеренга великих путешественников автора Миллер ЯнИбрагим-паша – фаворит повелителя Великий паша, заполучивший пленницу, решил преподнести ее качестве подарка своему близкому другу – султану Сулейману. Если быть точными, и рассказывать обо всех подробностях таких сделок, что следует отметить, что подобные подарки не
Из книги Чекисты [Сборник] автора Дягилев ВладимирПАША Три ссыльных поляка преодолели гигантское расстояние с севера на юг в санях за относительно краткий срок. «Почти трехнедельное путешествие, - писал Малевский, - не оставило после себя никаких приятных воспоминаний, но, впрочем, и неприятных тоже. Дело здесь
Из книги автораЭмин-паша (1840–1892) Настоящее имя Эдуард Шнитцер; родился в городе Ополе в еврейской купеческой семьи. После смерти отца принял христианство и поступил в гимназию в Нысе. Изучал медицину во Вроцлаве, Берлине и Кенигсберге (ныне Калининград). Лингвистические способности и
Блаженная Прасковья Ивановна, в миру Ирина, родилась в 1795 году в селе Никольском Спасского уезда Тамбовской губернии. Ее родители, Иван и Дарья, были крепостные. Когда девице минуло семнадцать лет, господа выдали ее замуж за крестьянина Федора. Ирина стала примерной женой и хозяйкой, и семья мужа полюбила ее за кроткий нрав, за трудолюбие, за то, что она усердно молилась дома и в храме, избегала гостей и общества и не выходила на деревенские игры. Так они прожили с мужем пятнадцать лет, но Господь не благословил их детьми. Через восемь лет муж Ирины умер. А вскоре стряслась еще одна беда - в господском доме обнаружилась пропажа двух холстов. Прислуга оклеветала Ирину, показав, что это она их украла. Солдаты по приказанию станового пристава жестоко истязали ее, пробили голову, порвали уши. Ирина бежала от господ в Киев на богомолье. Здесь, видимо, и приняла постриг в схиму.
Киевские святыни, встреча со старцами совершенно изменили ее внутреннее состояние - она теперь знала, для чего и как жить. Она желала теперь, чтобы в ее сердце жил только Бог - единственный любящий всех милосердный Христос, раздаятель всяческих благ. Несправедливо наказанная, Ирина с особенной глубиной почувствовала неизреченную глубину страданий Христовых и Его милосердие.
Через полтора года полиция нашла ее в Киеве и отправила по этапу к господам. Путь был мучительным и долгим, ей пришлось испытать и голод, и холод, и жестокое обращение конвойных солдат, и грубость арестантов-мужчин.
Более года прослужила Ирина господам, но соприкоснувшись со святынями и духовной жизнью, вновь бежала. Через год полиция опять нашла ее в Киеве и препроводила по этапу. Господа выгнали ее на улицу, раздетую и без куска хлеба. Пять лет она бродила по селу, как помешанная, и была посмешищем не только для детей, но и для всех крестьян. Она выработала привычку жить круглый год под открытым небом, перенося голод, холод и зной. А затем ушла в саровские леса и прожила здесь больше двух десятков лет в пещере, которую сама вырыла.
Прежде Паша обладала удивительно приятной наружностью. За время житья в саровском лесу, долгого подвижничества и постничества она стала похожа на Марию Египетскую: худая, почерневшая от солнца. Видя ее подвижническую жизнь, люди стали обращаться к ней за советами, просили помолиться. Враг рода человеческого научил злых людей напасть на нее и ограбить. Ее избили, но никаких денег у нее не было. Блаженную нашли лежащей в луже крови с разбитой головой. С тех пор головная боль и опухоль под ложечкой мучили ее постоянно.
За шесть лет до смерти блаженной Пелагеи Ивановны Паша явилась в обитель с куклой, а потом и со многими куклами: нянчилась с ними, ухаживала за ними, называла их детьми. Теперь она по нескольку недель, а затем и месяцев проживала в обители. А по кончине блаженной Пелагеи Ивановны Паша совсем перебралась в монастырь.
Напившись чаю после обедни, блаженная садилась за работу, вязала чулки или пряла пряжу. Это занятие сопровождалось непрестанной Иисусовой молитвой, и потому ее пряжа так ценилась в обители, из нее делались пояски и четки. Вязанием чулок она называла в иносказательном смысле упражнение в непрестанной Иисусовой молитве. Так, однажды приезжий подошел к ней с мыслью, не переселиться ли ему поближе к Дивееву. И она сказала в ответ на его мысли: «Ну, что же, приезжай к нам в Саров, будем вместе грузди собирать и чулки вязать», - то есть класть земные поклоны и учиться Иисусовой молитве.
Молилась она своими молитвами, но знала некоторые и наизусть. Богородицу она называла «Маменькой за стеклышком». Иногда она останавливалась, как вкопанная, перед образом и молилась или становилась на колени где попало - в поле, в горнице, среди улицы, и усердно со слезами молилась.
Схиархимандрит Варсонофий Оптинский был переведен из Оптиной пустыни и назначен настоятелем Голутвина монастыря. Тяжело заболев, он написал письмо блаженной Прасковье Ивановне, у которой бывал и имел к ней великую веру. Письмо это принесла мать Рафаила. Когда блаженная выслушала письмо, она только и сказала: «365». Ровно через 365 дней старец скончался. Это же подтвердил и келейник старца, при котором получен был ответ блаженной.
В дни прославления прп. Серафима Дивеево посетили Царь Николай II и Царица Александра Федоровна. Побывали они у блаженной Параскевы Ивановны, которая предсказал рождение наследника и падение самодержавия. Царь говорил, что она - великая раба Божия.
Прасковья Ивановна умерла 22 сентября/5 октября 1915 года в возрасте около 120 лет. Умирала блаженная тяжело и долго. Кому-то из сестер было открыто, что этими предсмертными страданиями она выкупала из ада души своих духовных чад. Так описывает С. А. Нилус последнюю встречу с ней летом 1915 года: «Когда мы вошли в комнату блаженной, и я увидал ее, то прежде всего был поражен происшедшей во всей ее внешности переменой. Это уже не была прежняя Параскева Ивановна, это была ее тень, выходец с того света. Совершенно осунувшееся, когда-то полное, а теперь худое лицо, впалые щеки, огромные, широко раскрытые, нездешние глаза, вылитые глаза равноапостольного князя Владимира в васнецовском изображении Киево-Владимирского собора».
Похоронили Блаженную у алтаря Троицкого собора. На стенках и крышках гроба Параскевы Ивановны было написано: «Духовнии мои, братия и спостницы, не забудите мене егда молитеся, но зряще мой гроб, поминайте мою любовь и молите Христа, да учинит дух мой с праведными». И - Трисвятое.
Тропарь, глас 1
Глас апостола Павла услышавша глаголющ: мы юроди Христа ради, рабы Твои, Христе Боже, Пелагия, Параскева и Мария, юроди быша на земли Тебе ради; темже, память их почитающе, Тебе молим: Господи, спаси души наша.
Кондак, глас 8
Вышния красоты возжелевша, нижния сласти телесныя тощно оставили есте, нестяжанием суетнаго мира, ангельское житие проходяща, скончавшася, Пелагие, Параскево и Марие блаженныя: Христа Бога молите непрестанно о всех нас.
Величание
Ублажаем вас, святыя блаженныя матери наша Пелагие, Параскево и Марие, и чтим святую память вашу, вы бо молите о нас Христа Бога нашегоИкона святых блаженных Дивеевских Пелагии, Параскевы, Марии. Собор Иоанно-Предтеченского монастыря
В миру была она крепостной крестьянкой, скромною, трудолюбивою, рано овдовевшей. Блаженная Паша Саровская (в миру — Ирина) родилась в 1795 г. в селе Никольском Спасского уезда Тамбовской губернии в семье крепостного крестьянина Ивана и его жены Дарьи, которые имели трех сыновей и двух дочерей.Одну из дочерей звали Ириной-нынешнюю Пашу. Господа отдали ее в семнадцать лет против желания и воли замуж за крестьянина Феодора. Ирина жила с мужем хорошо,согласно, любя друг друга, и родные мужа любили её за кроткий нрав и трудолюбие,любила церковные службы, усердно молилась, избегала гостей, общества и не выходила на деревенские игры. Прошло пятнадцать лет, и Господь не благословил их детьми. Помещики Булыгины продали Ирину с мужем господам Шмидтам, в село Суркот.
Чрез пять лет после этого переселения муж Ирины заболел чахоткой и умер. Господа Шмидты пытались выдать Ирину замуж вторично, но услышав слова: «Хоть убейте меня, замуж больше не пойду», решили оставить её у себя дома. Не долго пришлось работать Ирине экономкой, через полтора года стряслась беда над усадьбой Шмидта, обнаружилась покража двух холстов…Прислуга показала, что их украла Ирина. Приехал становой со своими солдатами, и помещики упросили его наказать виновную. солдаты зверски ее били, истязали, пробили ей голову, порвали уши…Ирина продолжала говорить, что не брала холстов. Тогда господа призвали местную гадалку, которая сказала, что холсты украла действительно Ирина, да не эта, и опустила их в воду, то есть в реку. На основании слов гадалки начали искать холсты в реке и нашли их.
После перенесенного истязания невинная Ирина не была в силах жить у господ «нехристей» и в один прекрасный день ушла. Помещик подал заявление о ее пропаже. Через полтора года ее нашли в Киеве, куда она добралась Христовым именем на богомолье. Схватили несчастную Ирину, посадили в острог и затем, конечно неспеша, препроводили по пренадлежности к помещику. Можно себе представить, что она испытала в остроге, сидя с арестантами, мучимая голодом и обращением конвойных солдат! Помещики, чувствуя свою вину и как они жестоко отнеслись к ней, простили Ирину, желая опять пользоваться ее услугами. Господа сделали Ирину огородницей, и более года она прслужила им верою и правдою, но вследствие испытанных ею страданий и несправедливости, и благодаря общению с киевскими подвижниками в ней произошла внутренняя перемена. Через год ее опять нашли в Киеве и арестовали. Снова ей пришлось претерпеть страдания острога, возвращение к помещикам, и наконец, к довершению всех испытаний, господа не приняли ее и выгнали раздетую, без куска хлеба на улицу деревни. Идти в Киев, конечно, было непосильно и даже бесполезно в духовном смысле, несомненно, духовные отцы благословили ее на юродство ради Христа, и она приняла в Киеве тайный постриг с именем Параскева, оттого и стала называть себя Пашей. Пять лет она бродила по селу как помешанная, служа посмешищем не только детей, но и всех крестьян. Тут она выработала привычку жить все четыре времени года на воздухе, голодать, терпеть стужу и затем пропала.
В Саровском лесу она пребывала, по свидетельству монашествующих в пустыни, около 30 лет; жила в пещере, которую себе вырыла. Ходила она временами в Саров, в Дивеево, и ее чаще видели на Саровской мельнице, куда она являлась работать на живущих там монахов.
Она обладала всегда удивительно приятной наружностью. Во время своего житья в Саровском лесу, долгого подвижничества и постничества Паша имела вид Марии Египетской. Худая, высокая, совсем сожженная солнцем и поэму черная, страшная, носила в то время короткие волосы, так как все поражались ее длинными до земли волосами, придававшими ей красоту, которые мешали ей теперь в лесу и не соответствовали тайному постригу. Босая, в мужской монашеской рубашке, свитке, расстегнутой на груди, с обнаженными руками, с серьезным выражением лица, она приходила в монастырь и наводила страх на всех, не знающих ее. За четыре года до переезда в Дивеевскую обитель она временно проживала в одной из деревень. Ее уже считали тогда блаженной, и прозорливостью своею она заслужила всеобщие уважение и любовь.Крестьяне и странники давали ей деньги, прося ее молитв, а исконный враг всего доброго и хорошего в человечестве вселил разбойникам напасть на нее и ограбить несуществующее богатство, чем уподобил ее страдания страданиям батюшки о. Серафима. Негодяи избили ее до полусмерти, и блаженную Пашу нашли всю в крови.Она болела после этого целый год и совершенно уже никогда не оправлялась. Боли проломленной головы и опухоль под ложечкой мучают ее постоянно, хотя она, по-видимому, не обращает никакого внимания и только изредка говорит себе же: «Ах, маменька, как у меня тут болит! Что ни делай, маменька, а под ложечкой не пройдет»
Живя уже в Дивееве шла осенью 1884 г.мимо ограды кладбищенской церкви Преображения Господня и, ударив палкой об столб ограды, сказала: «Вот как этот столб-то повалю, так и пойдут умирать, только поспевай могилы копать». Слова эти скоро сбылись: как повалился столб — блаженная Пелагея Ивановна, за нею умер священник Феликсов, потом столько монахинь, что сорокоусты, не прекращались целый год, и случалось, что двух сразу отпевали.
Многие годы скиталась она, юродствуя, до переселения в Саровский лес. Современники отмечали, что внешность блаженной Паши Саровской менялась от её настроения, она была то чрезмерно строгой, сердитой и грозной, то ласковой и доброй:
«Детские, добрые, светлые, глубокие и ясные глаза её поражают настолько, что исчезает всякое сомнение в её чистоте, праведности и высоком подвиге. Они свидетельствуют, что все странности её, — иносказательный разговор, строгие выговоры и выходки, — лишь наружная оболочка, преднамеренно скрывающая смирение, кротость, любовь и сострадание»…
Все ночи блаженная проводила в молитве, а днем после церковной службы жала серпом траву, вязала чулки и выполняла другие работы, непрестанно творя Иисусову молитву. С каждым годом возрастало число страждущих, обращавшихся к ней за советами, с просьбами помолиться за них.
После смерти в 1884 году дивеевской блаженной Пелагеи Ивановны Серебренниковой Паша осталась в обители до конца своих дней и в течение 31 года продолжала их общее предназначение: спасать души монашествующих от натисков врага человечества, от искушений и страстей, им ведомых по прозорливости.
Случаев прозорливости блаженной Паши невозможно собрать и описать. Так, однажды она встала с утра вся расстроенная, после полудня к ней подошла приезжая господа, поздоровалась и хотела побеседовать, но Прасковья Ивановна закричала, замахала руками:» Уйди, уйди! Неужели не видишь диавол! Топором говову отрубили!» Посетительница перепугалась, отошла, ничего не понимая, но вскоре ударили в колокол оповещая, что сейчас в больнице скончалась монахиня во время припадка падучей болезни; тогда стали понятны слова блаженной Паши.
Известно также, что в 1903 году во время прославления преподобного Серафима Саровского ее посетили Августейшие особы — Император Николай II и Императрица Александра Федоровна. Им предрекла блаженная скорое рождение долгожданного Наследника, а также гибель России и царской династии, разгром Церкви и море крови, после этого Государь не раз обращался к предсказаниям Параскевы Ивановны, посылая время от времени к ней великих князей за советом. Незадолго до своей кончины блаженная часто молилась перед портретом Государя, предвидя скорую его мученическую смерть.
Скончалась блаженная схимонахиня Параскева в возрасте 120 лет. Могилка Параскевы Ивановны находится у алтаря Троицкого собора.
Перед своей кончиной блаженная Параскева благословила жить в Дивеевской обители свою преемницу - блаженную Марию Ивановну.
