Создание теории эволюции Чарлза Дарвина
(1809-1882) было подготовлено достижениями естествознания того периода
и высоким уровнем развития капитализма. Англия первой половины XIX
в, была страной развитой промышленности, сельского хозяйства и
крупнейшей колониальной" державой. Она вела оживленную торговлю со
многими странами мира, в связи с чем возрастал спрос на сырье и
стимулировалось развитие методов интенсивного растениеводства и
животноводства. Достигла расцвета селекция - наука о выведении новых и
улучшении существовавших сортов растений и пород животных. Главным
методом селекции в то время был отбор
и сохранение к разведению лучших сортов растений или пород животных.
Селекционеры Англии создали ценные
сорта пшеницы и других зерновых, картофеля, плодовых, декоративных
растений, ряд пород крупного и мелкого рогатого скота, свиней, собак,
кроликов, голубей, домашней птицы. Однако их работа не имела
теоретического обоснования. Для изучения неисследованных стран в
поисках источников сырья, новых рынков сбыта товаров английское
правительство организует специальные экспедиции, в которых принимают
участие и ученые. В одной из них совершил кругосветное путешествие в
качестве натуралиста молодой Ч. Дарвин.Он собрал богатый фактический материал, послуживший источником при разработке теории эволюции.
Важнейшими научными предпосылками
теории Дарвина были также теория Ч. Лайеля о постепенных изменениях
поверхности Земли под действием природных сил, успехи палеонтологии,
сравнительной эмбриологии и систематики. Важное значение в утверждении
принципа развития живой природы имела клеточная теория (1839), которая
убедительно показала единство строения растений и животных. (Н.Е.
Ковалев, Л.Д. Шевчук, О.И. Щуренко. Биология для подготовительных
отделений медицинских институтов.)
Экспедиционный материал Ч. Дарвина ( В.Б. Захаров. Биология. Справочные материалы. М.,1997)
Наблюдения Дарвина позволили
задуваться над причинами сходства и различий между видами. Главная его
находка, обнаруженная в геологических отложениях Южной Америки, - это
скелеты, вымерших гигантских неполнозубых, очень сходных с современными
броненосцами и ленивцами. Еще большее впечатление произвело на Дарвина
изучение видового состава животных на Галапагосских островах.
На этих вулканических островах
недавнего происхождения Дарвин обнаружил близкие виды вьюрков, сходные
с материковым видом, но приспособившиеся к разным источникам питания -
твердым семенам" насекомым, нектару цветков растений. Дарвин сделал
вывод: птицы попали на остров с материка и изменились вследствие
приспособления к новым условиям обитания. Таким образом, Дарвин ставит
вопрос о роли условий среды
в видообразовании. Аналогичную картину Дарвин наблюдал и у берегов
Африки Животные, обитающие на островах Зеленого мыса, несмотря на
некоторое сходство о материковыми видами, все же отличаются от них
существенными чертами. С позиции сотворения видов Дарвин не мог
объяснить я особенности развития и описанного им грызуна туко-туко,
живущего в норах под землей и рождающего зрячих детенышей, которые
затем слепнут. Перечисленные и многие другие факты поколебали веру у
Дарвина в сотворение видов. Вернувшись в Англию, он поставил перед
собой задачу: разрешить вопрос о происхождении видов.
Чарльз Дарвин в своем основном труде "Происхождение видов путем естественного отбора" (1859), обобщив эмпирический материал современной ему биологии и селекционной практики, использовав результаты собственных наблюдений во время путешествий, кругосветного плавания на корабле "Бигль", раскрыл основные факторы эволюции органического мира. В книге "Изменение домашних животных и культурных растений" (т.1-2, 1868) он изложил дополнительный фактический материал к основному труду. В книге "Происхождение человека и половой отбор" (1871) выдвинул гипотезу происхождения человека от обезьяноподобного предка.
В основе теории Дарвина - свойство организмов повторять в ряду поколений сходные типы обмена веществ и индивидуального развития в целом - свойство наследственности.
Наследственность вместе с изменчивостью обеспечивает постоянство и многообразие форм жизни и лежит в основе эволюции живой природы.
Одно из основных понятий своей теории эволюции - понятие "борьба за существование" - Дарвин употреблял для обозначения отношений между организмами, а также отношений между организмами и абиотическими условиями, приводящих к гибели менее приспособленных и выживанию более приспособленных особей.
Понятие "борьба за существование" отражает те факты, что каждый вид производит больше особей, чем их доживает до взрослого состояния, и что каждая особь в течение своей жизнедеятельности вступает в множество отношений с биотическими и абиотическими факторами среды.
Дарвин выделил две основные формы изменчивости:
Определенную изменчивость - способность всех особей одного и того же вида в определенных условиях внешней среды одинаковым образом реагировать на эти условия (климат, почву);
Неопределенную изменчивость, характер которой не соответствует изменениям внешних условий.
В современной терминологии неопределенная изменчивость называется мутацией.
Мутация - неопределенная изменчивость в отличие от определенной носит наследственный характер. По Дарвину, незначительные изменения в первом поколении усиливаются в последующих. Дарвин подчеркивал, что решающую роль в эволюции играет именно неопределенная изменчивость. Она связана обычно с вредными и нейтральными мутациями, но возможны и такие мутации, которые оказываюся перспективными.
Неизбежным результатом борьбы за существование и наследственной изменчивости организмов, по Дарвину, является процесс выживания и воспроизведения организмов, наиболее приспособленных к условиям среды, и гибели в ходе эволюции неприспособленных - естественный отбор.
Механизм естественного отбора в природе действует аналогично селекционерам, т.е. складывает незначительные и неопределенные индивидуальные различия и формирует из них у организмов необходимые приспособления, а также межвидовые различия. Этот механизм выбраковывает ненужные формы и образовывает новые виды.
Тезис о естественном отборе наряду с принципами борьбы за существование, наследственности и изменчивости - основа дарвиновской теории эволюции.
Девятнадцатый век вошел в историю как время новых открытий и революционных идей. Одним из наиболее ярких событий столетия стала публикация книги «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение рас в борьбе за жизнь». Чарльз Дарвин стал основателем новой теории эволюции, которая стала точкой отсчета не только направления в биологии, но и в развитии смежных наук.
Предпосылки для появления теории
Чарльз Дарвин вырос в семье врача, окончил богословский факультет Кембриджа, но, вместо того, чтоб стать священником, занялся естественными науками. Особую роль сыграло и путешествие в роли натуралиста в Южную Америку на корабле «Бигль». Согласно дневнику Дарвина, больше всего его поразили три момента:
— Открытие гигантских ископаемых, панцирь которых выглядел точь-в-точь как у современных броненосцев;
— Близкие по роду животные сменяют друг друга по мере продвижения к Южной Америке;
— Виды животных на Галапагосских островах лишь немного отличаются друг от друга.
Все это подтолкнуло ученого к выводу, что подобные факты можно объяснить только постоянными изменениями каждого из видов для приспосабливания к окружающей среде. По его мнению, благоприятные изменения привычек и вида животных должны были сохраняться, а неблагоприятные с течением времени были бы уничтожены. Как итог подобного процесса и появляются новые виды, адаптированные к обстоятельствам лучше всего.
Основные положения
Все положения своей теории эволюции Дарвин строил, основываясь на принципах логики и результатах собственных экспериментов. Вот главные тезисы его труда:
— Благодаря совокупности случайностей некоторые животные получают такие черты, которые помогают лучшим образом приспособиться к окружающей природе;
— Чем больше животное приспособлено к окружающей среде, тем больше шансов выжить у него появляется;
— Способность самых развитых животных приспосабливаться к окружающим обстоятельствам и уничтожение слабых и неприспособленных Дарвин назвал принципом естественного отбора.
Публикация трудов
Теория происхождения видов Чарльза Дарвина была сформирована уже в 1838 году, но опубликована только спустя двадцать один год и при достаточно спорных обстоятельствах. Одновременно с Дарвином разработкой нового учения занимался и А.Уоллес, который пришел к таким же выводам касательно развития видов. На обоих натуралистов повлияли популярные на тот момент работы Т.Мальтуса и Ч.Лайеля, потому Чарльз отправил обе работы и путевые заметки для одновременного чтения на собрании ученых в Лондоне.
Книга Дарвина, которая была закончена раньше срока благодаря появлению внезапного конкурента в лице Уоллеса, поначалу была встречена с негодованием со стороны консервативных натуралистов и сторонников теологических теорий. Однако последующий успех трудов заключался в большом количестве научных фактов, собранных опытным путем, потому книга стала бестселлером — первый тираж в количестве 1250 штук раскупили в день выхода, а переводы на одиннадцать иностранных языков были опубликованы еще при жизни ученого.
Чарльз Дарвин
О происхождении видов путем естественного отбора или сохранении благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь
Введение
Путешествуя на корабле ее величества «Бигль» в качестве натуралиста, я был поражен некоторыми фактами в области распространения органических существ в Южной Америке и геологических отношений между прежними и современными обитателями этого континента. Факты эти, как будет видно из последующих глав этой книги, кажется, освещают до некоторой степени происхождение видов – эту тайну из тайн, по словам одного из наших величайших философов. По возвращении домой я в 1837 году пришел к мысли, что, может быть, что-либо можно сделать для разрешения этого вопроса путем терпеливого собирания и обдумывания всякого рода фактов, имеющих какое-нибудь к нему отношение. После пяти лет труда я позволил себе некоторые общие размышления по этому предмету и набросал их в виде кратких заметок; этот набросок я расширил в 1844 году в общий очерк тех заключений, которые тогда представлялись мне вероятными; с того времени и до настоящего дня я упорно занимался этим предметом. Я надеюсь, мне простят эти чисто личные подробности, так как я привожу их, чтобы показать, что не был поспешен в своих выводах.
Труд мой теперь (1858 год) почти закончен; но так как мне потребуется еще много лет для его завершения, а здоровье мое далеко не цветущее, меня убедили опубликовать это краткое изложение. Особенно побудило меня сделать это то, что м-р Уоллес, изучающий теперь естественную историю Малайского архипелага, пришел к почти точно тем же выводам, к которым пришел и я по вопросу о происхождении видов. В 1858 году он прислал мне статью по этому вопросу с просьбой переслать ее сэру Чарлзу Лайеллю (Charles Lyell), который препроводил ее в Линнеевское общество; она напечатана в третьем томе журнала этого Общества. Сэр Ч. Лайелль и доктор Хукер, знавшие о моем труде, – последние читали мой очерк 1844 года – оказали мне честь, посоветовав напечатать вместе с превосходной статьей м-ра Уоллеса и краткие выдержки из моей рукописи.
Издаваемое теперь краткое изложение по необходимости несовершенно. Я не могу приводить здесь ссылок или указывать на авторитеты в подкрепление того или другого положения; надеюсь, что читатель положится на мою точность. Без сомнения, в мой труд вкрались ошибки, хотя я постоянно заботился о том, чтобы доверяться только хорошим авторитетам. Я могу изложить здесь только общие заключения, к которым пришел, иллюстрируя их лишь немногими фактами; но, надеюсь, что в большинстве случаев их будет достаточно. Никто более меня не сознает необходимости представить позднее во всей подробности факты и ссылки, на которых базируются мои выводы, и я надеюсь это исполнить в будущем в моем труде. Я очень хорошо сознаю, что нет почти ни одного положения в этой книге, по отношению к которому нельзя было бы предъявить фактов, приводящих, по-видимому, к заключениям, прямо противоположным моим. Удовлетворительный результат может быть получен только после полного изложения и оценки фактов и аргументов, свидетельствующих за и против по каждому вопросу, а это, конечно, здесь невозможно.
Я очень сожалею, что недостаток места лишает меня удовольствия выразить свою благодарность за великодушное содействие, оказанное мне многими натуралистами, отчасти мне лично даже неизвестными. Но я не могу, однако, упустить возможность выразить, как глубоко я обязан д-ру Хукеру, который за последние 15 лет всячески помогал мне своими обширными знаниями и ясным суждением.
Поэтому в высшей степени важно получить ясное представление о средствах модификации и коадаптации. В начале моих исследований мне представлялось вероятным, что тщательное изучение одомашненных животных и культурных растений представило бы лучшую возможность разобраться в этой неясной проблеме. И я не ошибся; как в этом, так и во всех других запутанных случаях я неизменно находил, что наши познания о вариации при доместикации, несмотря на их неполноту, всегда служат лучшим и самым верным ключом. Я могу позволить высказать свое убеждение в исключительной ценности подобных исследований, несмотря на то что натуралисты обычно пренебрегали ими.
На основании этих соображений я посвящаю I главу этого краткого Изложения Вариации при Доместикации. Мы убедимся, таким образом, что наследственная модификация в широких размерах по крайней мере возможна, а также узнаем – что столь же или еще более важно, как велика способность человека в кумуляции путем его Отбора последовательных слабых вариаций. Затем я перейду к изменчивости видов в естественном состоянии; но, к сожалению, я буду вынужден коснуться этого вопроса только в самых кратких чертах, так как надлежащее его изложение потребовало бы длинных перечней фактов. Мы будем, однако, в состоянии обсудить, какие условия наиболее благоприятны для вариации. В следующей главе будет рассмотрена Борьба за Существование между всеми органическими существами во всем мире, которая неизбежно вытекает из геометрической прогрессии роста их численности. Это – доктрина Мальтуса, распространенная на оба царства – животных и растений. Так как особей каждого вида рождается гораздо больше, чем может выжить, и так как, следовательно, часто возникает борьба за существование, то из этого вытекает, что всякое существо, которое в сложных и нередко меняющихся условиях его жизни хотя незначительно варьирует в выгодном для него направлении, будет иметь больше шансов выжить и таким образом подвергнется естественному отбору. В силу строгого принципа наследственности отобранная разновидность будет склонна размножаться в своей новой и модифицированной форме.
Свой взгляд на эволюцию и его научное обоснование английский ученый-естествоиспытатель Чарльз Дарвин изложил в труде под названием «Происхождение видов путем естественного отбора, или сохранение пород в борьбе за жизнь», вышедшем в 1859 году, спустя полвека после публикации эволюционной теории биолога Жана Батиста Ламарка. Что представляют собой идеи Дарвина?
Эволюционная теория Дарвина, дарвинизм - это целостное учение о развитии органического мира. Она охватывает больше количество вопросов и проблем, главные из которых: доказательство эволюции и выявление ее движущих сил , определение свойств и закономерностей эволюции .
Основной стимул, сильно ускоривший публикацию Дарвином труда об эволюции - работа его соотечественника Альфреда Рассела Уоллеса, который независимо пришел к очень близким идеям и выводам.
Уоллес признал приоритет Дарвина, так как последний исследовал вопросы эволюции более глубоко и привел большее количество доказательств.
Основная заслуга Дарвина - выбор правильной схемы для изучения факторов эволюции и успешное разрешение вопроса о движущих силах эволюции: борьбе за существование и естественном отборе.
Основные принципы теории Дарвина
Все виды имеют свой размах индивидуальной изменчивости по физиологическим, поведенческим, морфологическим и другим признакам. Изменчивость существует всегда, имея лишь разный количественный и качественный состав.
1. Размножение живых организмов происходит в геометрической прогрессии. В силу ограниченности ресурсов между видами и особями идет борьба за существование.
2. Выживают и дают потомство те виды, у которых появляются отклонения, адаптивные к создавшимся условиям среды.
3. Отклонения возникают случайно, их имеют немногие особи, однако потомки таких особей выживают и преимущественно размножаются - именно этот процесс ученый назвал естественным отбором .
4. Естественный отбор со временем приводит к дивергенции признаков и образованию новых видов.
5. Результаты эволюции: приспособленность организмов и появление новых видов в природе.
6. Итак, главные движущие силы эволюции - это естественный отбор, борьба за существованием и наследственная изменчивость.
Дарвин установил механизм эволюции и объяснение многообразия видов живых существ.
Ученый доказал, что данный механизм есть постепенный естественный отбор случайных, ненаправленных наследственных изменений.
Взаимосвязь движущих сил эволюции
В природе постоянно наблюдается наследственная изменчивость. Например, муравьи умеют отличать особей своего вида, живущих в другом муравейнике - они, конечно, близки и похожи, но под влиянием наследственных изменений уже немного другие. Организмы вступают в жизнь с новыми изменениями в признаках и начинают борьбу за существование. Ее результатом всегда является естественный отбор.
Существует 3 вида борьбы за существование.
Дарвин также определил, почему одни особи гибнут, а другие выживают. В силу постоянной изменчивости в каждом поколении появляется неоднородность и неравноценность особей, то есть их разнокачественность. В результате борьбы за существование выживают особи с наиболее конкурентоспособным набором признаков. Таким образом, избирательно уничтожаются наименее приспособленные особи - происходит естественный отбор.
Результаты эволюции по Чарльзу Дарвину
1. Появление защитной окраски.
2. Появление предупреждающей окраски.
3. Развитие способности к мимикрии.
4. Дивергенция (расхождение) признаков между уже существующими и новыми видами. Многообразие видов живых организмов.
Итак, основные выводы, следующие из эволюционной теории Дарвина.
1. Особи любого вида обладают наследственной изменчивостью.
2. Внутри вида количество потомства очень высоко, а количество необходимых ресурсов ограничено.
3. Это приводит к борьбе за существование и, как следствие, к естественному отбору - выживанию и размножению самых приспособленных особей и видов.
4. В результате естественного отбора появляются новые виды и механизмы приспособления, носящие относительный характер.
Более подробно ознакомиться с темой можно в процессе просмотра видео- и онлайн-лекций автора данных курсов по биологии.
Хочешь сдать экзамен на отлично? Жми сюда -Давайте сначала пробежимся по мифам, существующим в настоящее время:
Миф 1. Дарвин придумал теорию эволюции
На самом деле первую научную теорию эволюции разработал в начале XIX века Жан Батист Ламарк . Ему принадлежит предположение, что приобретённые признаки передаются по наследству. К примеру, если животное питается листьями с высоких деревьев, его шея будет вытягиваться, и у каждого следующего поколения шея будет немного длиннее, чем у предков. Так, по мнению Ламарка, появились жирафы.
Чарльз Дарвин усовершенствовал эту теорию и внёс в неё понятие «естественный отбор». Согласно теории, больше шансов на продолжение рода имеют особи с теми признаками и качествами, которые наиболее способствуют выживанию.
Миф 2. Дарвин утверждал, что человек произошёл от обезьяны
Учёный никогда не говорил подобного. Чарльз Дарвин предположил, что у обезьяны и человека мог быть общий обезьяноподобный предок. На основании сравнительно-анатомических и эмбриологических исследований он сумел показать, что анатомические, физиологические и онтогенетические характеристики человека и представителей отряда приматов весьма сходны. Так родилась симиальная (обезьянья) теория антропогенеза.
Миф 3. До Дарвина учёные не соотносили человека с приматами
В действительности сходство человека и обезьяны было подмечено учёными в конце XVIII века. Французский натуралист Бюфон предположил, что люди - потомки обезьян, а шведский учёный Карл Линней отнёс человека к разряду приматов, где мы и в современной науке соседствуем как вид с обезьянами.
Миф 4. Согласно теории эволюции Дарвина, выживает сильнейший
Этот миф происходит из неправильного понимания термина «естественный отбор». По Дарвину, выживает не самый сильный, а самый приспособленный. Зачастую простейшие организмы являются самыми «живучими». Это объясняет, почему сильные динозавры вымерли, а одноклеточные организмы пережили и взрыв метеорита, и следующий за ним ледниковый период.
Миф 5. Дарвин в конце жизни отрёкся от своей теории
Это не более чем городская легенда. Спустя 33 года после смерти учёного, в 1915 году, в баптистском издании была опубликована история, как Дарвин отрёкся от своей теории перед самой смертью. Никаких достоверных доказательств этого факта нет.
Миф 6. Теория эволюции Дарвина - масонский заговор
Любители конспирологических теорий утверждают, что Дарвин и его родственники были масонами. Масоны - участники тайного религиозного общества, возникшего в XVIII веке в Европе. Членами масонских лож становились знатные люди, им часто приписывают незримое руководство всем миром.
Историки не подтверждают тот факт, что Дарвин или кто-то из его родственников были членами каких-либо тайных обществ. Учёный, напротив, не спешил к публикации своей теории, работа над которой велась в течение 20 лет. К тому же многие факты, открытые Дарвином, нашли подтверждение у дальнейших исследователей.
Вот тут можно почитать аргументы сторонника теории elvensou1 - Отвергаем или принимаем эволюцию?
Кликабельно.
А теперь мы подробнее рассмотрим, что говорят противники теории Дарвина:
Человек, выдвинувший теорию эволюции — английский естествовед-любитель Чарльз Роберт Дарвин.
Дарвин никогда по настоящему не обучался биологии, а имел лишь любительский интерес к природе и животным. И как результат этого интереса, в 1832 г. добровольцем отправился в путешествие из Англии на государственном исследовательском судне «Бигл» и в течение пяти лет плавал по разным частям света. Во время путешествия молодой Дарвин остался под впечатлением от увиденных им видов животных, особенно от различных видов зябликов, обитавших на островах Галапагос. Он подумал, что отличие клювов этих птиц зависит от окружающей среды. Опираясь на это предположение, он сделал для себя вывод: живые организмы не были созданы Богом по отдельности, а произошли от единого предка и затем видоизменились в зависимости от условий природы.
Эта гипотеза Дарвина не основывалась ни на каком научном объяснении или эксперименте. Только благодаря поддержке знаменитых в то время материалистов-биологов, со временем эта гипотеза Дарвина утвердилась как теория. Согласно этой теории, живые организмы происходят от одного предка, но в течении длительного времени подвергаются небольшим изменениям и начинают отличаться друг от друга. Виды, более успешно адаптировавшиеся к природным условиям, передают свои особенности следующему поколению. Таким образом, эти полезные изменения со временем превращают индивид в живой организм, полностью отличный от своего предка. Что же подразумевалось под «полезными изменениями», так и осталось неизвестным. По мнению Дарвина, человек являлся самым развитым продуктом этого механизма. Оживив этот механизм в своем воображении, Дарвин назвал его «эволюцией путем естественного отбора». Отныне он думал, что нашел корни «происхождения видов»: основа одного вида — другой вид. Эти идеи он раскрыл в 1859 году в своей книге «Происхождение видов».
Однако Дарвин понимал, что в его теории было много нерешенного. Он признает это в книге «Трудности теории» (Difficulties of Theory). Эти трудности заключались в комплексных органах живых организмов, которые не могли появиться случайно(например, глаз), а также ископаемые останки, инстинкты животных. Дарвин надеялся на то, что эти трудности будут преодолены в процессе новых открытий, на некоторые же из них он давал неполные объяснения
В противовес сугубо натуралистической теории эволюции выдвигаются две альтернативы. Одна носит чисто религиозный характер: это так называемый “креационизм”, буквальное восприятие библейской легенды о том, как Всевышний сотворил вселенную и жизнь во всем ее многообразии. Креационизм исповедуют лишь религиозные фундаменталисты, у этого учения узкая база, оно находится на периферии научной мысли. Поэтому за недостатком места мы ограничимся лишь упоминанием о его существовании.
А вот другая альтернатива сделала весьма серьезную заявку на место под научным солнцем. Теория “разумного замысла” (intelligent design), среди сторонников которой немало серьезных ученых, признавая эволюцию как механизм внутривидовой адаптации к меняющимся условиям среды обитания (микроэволюция), категорически отвергает ее претензии на роль ключа к тайне происхождения видов (макроэволюция), не говоря уже о происхождении самое жизни.
Жизнь настолько сложна и многообразна, что абсурдно думать о возможности ее спонтанного происхождения и развития: в основе ее неизбежно должен лежать разумный замысел, говорят поборники этой теории. Что это за разум – не суть важно. Сторонники теории разумного замысла принадлежат скорее к разряду агностиков, чем верующих, теология их не особенно интересует. Они заняты лишь тем, что пробивают зияющие бреши в теории эволюции, и им удалось настолько изрешетить ее, что господствующая в биологии догма ныне напоминает не столько гранитный монолит, сколько швейцарский сыр.
На протяжении всей истории западной цивилизации считалось аксиомой, что жизнь сотворена высшей силой. Еще Аристотель выражал убеждение в том, что невероятная сложность, элегантная стройность и гармоничность жизни и вселенной не могут быть случайным продуктом стихийных процессов. Наиболее известный телеологический аргумент в пользу существования разумного начала сформулировал английский религиозный мыслитель Уильям Пэйли в книге “Натурбогословие” (Natural Theology), вышедшей в свет в 1802 году.
Пэйли рассуждал следующим образом: если, прогуливаясь в лесу, я споткнусь о камень, у меня не возникнет сомнений в его естественном происхождении. Но если я увижу валяющиеся на земле часы, мне вольно или невольно придется предположить, что сами по себе они возникнуть не могли, кто-то должен был их собрать. И если у часов (относительно малого и простого устройства) есть разумный устроитель – часовщик, то у самой Вселенной (большого устройства) и у наполняющих ее биологических объектов (более сложных устройств, чем часы,) должен быть великий устроитель – Творец.
Но затем объявился Чарльз Дарвин, и все изменилось. В 1859 году он опубликовал эпохальный труд под названием “Происхождении видов путём естественного отбора, или выживание благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь”, которому было суждено произвести подлинную революцию в научной и общественной мысли. Опираясь на достижения селекционеров (“искусственный отбор”) и на свои собственные наблюдения за птицами (вьюрками) на Галапагосских островах, Дарвин пришел к выводу, что организмы могут претерпевать небольшие изменения, приспосабливаясь к изменяющимся условиям среды обитания посредством “естественного отбора”.
Он далее заключил, что при наличии достаточно длительного времени сумма подобных малых изменений порождает более крупные перемены и, в частности, ведет к появлению новых видов. По мысли Дарвина, новые признаки, снижающие шансы организма на выживание, безжалостно отбраковываются природой, а признаки, дающие преимущество в борьбе за жизнь, постепенно накапливаясь, со временем позволяют их носителям брать верх над менее приспособленными конкурентами и вытеснять их из оспариваемых экологических ниш.
Этот чисто натуралистический механизм, абсолютно лишенный какой-либо целенаправленности или замысла, с точки зрения Дарвина исчерпывающим образом объяснял, каким путем развивалась жизнь и почему все живые существа столь идеально приспособлены к условиям своей среды обитания. Теория эволюции подразумевает непрерывную прогрессию постепенно изменяющихся живых существ в ряду от самых примитивных форм до высших организмов, венцом которых является человек.
Проблема, однако, в том, что теория Дарвина носила чисто умозрительный характер, ибо в те годы палеонтологические свидетельства не давали никаких оснований для его заключений. По всему миру ученые откапывали множество ископаемых остатков вымерших организмов прошлых геологических эпох, но все они укладывались в четкие границы все той же неизменной таксономии. В палеонтологической летописи не фигурировало ни одного промежуточного вида, ни единого существа с морфологическими признаками, которые подтверждали бы правоту теории, сформулированной на основании абстрактных умозаключений без опоры на факты.
Дарвин отчетливо видел слабость своей теории. Недаром он более двух десятков лет не решался опубликовать ее и направил свой капитальный труд в печать, только когда узнал, что другой английский натуралист – Альфред Рассел Уоллес – готовится выступить со своей собственной теорией, поразительно похожей на дарвинскую.
Любопытно отметить, что оба соперника повели себя как истые джентльмены. Дарвин написал Уоллесу учтивое письмо с изложением доказательств своего первенста, тот ответил не менее вежливым посланием с предложением представить на Королевском обществе совместный доклад. После этого Уоллес публично признал приоритет Дарвина и до конца своих дней ни разу не посетовал на свою горькую судьбу. Вот такие были нравы в викторианскую эпоху. Говорите после этого о прогрессе.
Теория эволюции напоминала здание, возведенное на траве с тем, чтобы впоследствии, когда подвезут нужные материалы, подвести под него фундамент. Ее автор полагался на прогресс палеонтологии, который – он был убежден – позволит в будущем найти переходные формы жизни и подтвердит справедливость его теоретических выкладок.
Но коллекции палеонтологов все росли и росли, а подтверждений дарвинской теории не было и в помине. Ученые находили сходные виды, но никак не могли обнаружить ни единого мостика, перекинутого от одного вида к другому. А ведь из теории эволюции вытекает, что такие мостики не только существовали, но что их должно было быть великое множество, ибо палеонтологическая летопись должна отражать все бесчисленные этапы долгой истории эволюции и фактически целиком и полностью состоять из переходных звеньев.
Некоторые последователи Дарвина, подобно ему самому, считают, что нужно лишь запастись терпением – мы, мол, просто еще не нашли промежуточные формы, но в будущем непременно их отыщем. Увы, их надеждам вряд ли суждено сбыться, ибо существование подобных переходных звеньев вступало бы в противоречие с одним из основополагающих постулатов самой же теории эволюции.
Представим себе для примера, что передние лапы динозавров постепенно эволюционировали в птичьи крылья. Но это значит, что на протяжении долгого переходного периода эти конечности не были ни лапами, ни крыльями, и их функциональная ненужность обрекала владельцев таких бесполезных обрубков на заведомое поражение в жестокой борьбе за жизнь. Согласно дарвинскому учению, природа должна была безжалостно выкорчевать подобные промежуточные виды и, стало быть, пресечь в зародыше процесс видообразования.
Но ведь общепризнано, что птицы произошли от ящеров. Спор не об этом. Противники дарвинистского учения вполне допускают, что прообразом птичьего крыла действительно могла быть передняя лапа динозавра. Они утверждают лишь, что какие бы пертурбации ни происходили в живой природе, они не могли протекать по механизму естественного отбора. Должен был действовать какой-то другой принцип – скажем, использование носителем разумного начала универсальных шаблонов-прототипов.
Палеонтологическая летопись упрямо свидетельствует о несостоятельности эволюционизма. На протяжении первых трех с лишним миллиардов лет существования жизни на нашей планете обитали только простейшие одноклеточные организмы. Но вот приблизительно 570 миллионов лет назад наступил кембрийский период, и в течение нескольких миллионов лет (по геологическим меркам - быстролетный миг), словно по мановению волшебной палочки, на пустом месте возникло практически все многообразие жизни в его нынешнем виде и без каких-либо промежуточных звеньев. По теории Дарвина этого “кембрийского взрыва”, как его называют, просто не могло произойти.
Другой пример: во время так называемого пермско-триасового вымирания 250 миллионов лет назад жизнь на земле едва не прекратилась: исчезло 90% всех видов морских организмов и 70% наземных. Тем не менее, основная таксономия фауны не претерпела никаких существенных изменений – основные типы живых существ, обитавшие на нашей планете до “великого вымирания”, полностью сохранились и после катастрофы. Но если исходить из дарвинской концепции естественного отбора, в этот период обостренной конкуренции за заполнение вакантных экологических ниш непременно должны были возникнуть многочисленные переходные виды. Однако же этого не произошло, из чего опять-таки следует, что теория неверна.
Дарвинисты отчаянно ищут переходные формы жизни, но все их старания пока не увенчались успехом. Максимум того, что им удается найти, – это черты сходства разных видов, но признаки подлинных промежуточных существ по-прежнему лишь грезятся эволюционистам. Периодически вспыхивают сенсации: найдено переходное звено! Но на поверку неизменно оказывается, что тревога ложная, что найденный организм – не более чем проявление обыкновенной внутривидовой изменчивости. А то и просто фальсификация вроде пресловутого пилтдаунского человека.
Невозможно описать радость эволюционистов, когда в 1908 году в Англии был найден ископаемый череп человеческого типа с обезъяньей нижней челюстью. Вот оно, реальное доказательство правоты Чарльза Дарвина! У ликующих ученых не было никакого стимула как следует присмотреться к заветной находке, а то они не могли бы не заметить очевидные нелепости в ее строении и не осознать, что “окаменелость” – фальшивка, причем весьма грубо сработанная. И прошло целых 40 лет, прежде чем ученый мир вынужден был официально признать, что его разыграли. Оказалось, что какой-то до сих пор неведомый шутник просто склеил нижнюю челюсть отнюдь не ископаемого орангутана с черепом от столь же свежего мертвеца-гомосапиенса.
Кстати, персональное открытие Дарвина – микроэволюция галапагосских вьюрков под давлением среды – тоже не выдержало испытания временем. Спустя несколько десятилетий климатические условия на этих тихоокеанских островах вновь изменились, и длина клюва птиц вернулась в прежнюю норму. Никакого видообразования не произошло, просто один и тот же вид птиц временно адаптировался к изменившимся экологическим условиям – самая что ни на есть тривиальная внутривидовая изменчивость.
Некоторые дарвинисты осознают, что их теория зашла в тупик, и лихорадочно лавируют. Так, например, ныне покойный гарвардский биолог Стивен Джей Гулд предложил гипотезу “прерывистого равновесия” или “пунктирной эволюции”. Это некий гибрид дарвинизма с “катастрофизмом” Кювье, который постулировал прерывистое развитие жизни через серию катастроф. По мысли Гулда, эволюция происходила скачкообразно, и каждый скачок следовал за каким-нибудь вселенским стихийным бедствием с такой быстротой, что не успевал оставить никакого следа в палеонтологической летописи.
Хотя Гулд и считал себя эволюционистом, его теория подрывает основное положение дарвинского учения о видообразовании посредством постепенного накапливания благоприятных признаков. Впрочем, “пунктирная эволюция” столь же умозрительна и так же лишена эмпирических доказательств, как и классический дарвинизм.
Таким образом, палеонтологические свидетельства решительно опровергают концепцию макроэволюции. Но это далеко не единственное свидетельство ее несостоятельности. Развитие генетики полностью разрушило веру в то, что давление среды может вызвать морфологические изменения. Не счесть мышей, которым исследователи отрубали хвосты в надежде, что их потомство унаследует новый признак. Увы, у бесхвостых родителей упорно рождались хвостатые отпрыски. Законы генетики неумолимы: все особенности организма зашифрованы в родительских генах и напрямую передаются от них потомкам.
Пришлось эволюционистам, следуя принципам своего учения, приспосабливаться к новым условиям. Появился “неодарвинизм”, в котором место классической “адаптации” занял мутационный механизм. По мысли неодарвинистов, отнюдь не исключено , что случайные мутации гена могли породить достаточно высокую степень изменчивости, которая опять-таки могла способствовать выживанию вида и, будучи унаследована потомством, могла закрепиться и дать своим носителям решающее превосходство в борьбе за экологическую нишу.
Однако расшифровка генетического кода нанесла сокрушительный удар по этой теории. Мутации происходят редко и в подавляющем большинстве случаев носят неблагоприятный характер, в силу чего вероятность того, что “новый благоприятный признак” закрепится в какой-либо популяции на достаточно долгий срок, чтобы дать ей преимущество в борьбе с конкурентами, практически равны нулю.
Кроме того, естественный отбор уничтожает генетическую информацию по мере отбраковки признаков, не способствующих выживанию, и оставляет только “отобранные” черты. Но их ни в коей мере нельзя считать “благоприятными” мутациями, ибо эти генетические признаки во всех случаях были изначально присущи популяции и лишь ждали своего часа, чтобы проявиться, когда давление среды “зачистит” ненужный или вредный мусор.
Прогресс молекулярной биологии в последние десятилетия окончательно загнал эволюционистов в угол. В 1996 году профессор биохимии университета Лихай Майкл Бэхи опубликовал нашумевшую книгу “Черный ящик Дарвина”, где показал, что в организме существуют невероятной сложности биохимические системы, которые никак не поддаются объяснению с дарвинистских позиций. Автор описал ряд внутриклеточных молекулярных машин и биологических процессов, отличающихся “неупрощаемой сложностью”.
Этим термином Майкл Бэхи обозначил системы, состоящие из многих компонентов, каждый из которых обладает критической важностью. То есть, механизм может работать только при наличии всех его компонентов; стоит хотя бы одному из них выйти из строя, как вся система разлаживается. Из этого с неизбежностью следует вывод: для того, чтобы механизм мог выполнить свое функциональное предназначение, все его составные части должны были появиться на свет и “включиться” одновременно – вопреки основному постулату теории эволюции.
В книге описаны также каскадные явления, например, механизм свертывания крови, в котором задействовано полтора десятка специализированных белков плюс промежуточные формы, образующиеся по ходу процесса. При порезе в крови запускается многоступенчатая реакция, в которой белки активируют друг друга по цепочке. В отсутствие любого из этих белков реакция автоматически прерывается. При этом каскадные белки высоко специализированы, ни один из них не выполняет никакой иной функции, кроме образования сгустка крови. Иными словами, “они непременно должны были возникнуть сразу в виде единого комплекса”, – пишет Бэхи.
Каскадность – антагонист эволюции. Невозможно себе представить, чтобы слепой, хаотичный процесс естественного отбора обеспечил запасание впрок множества бесполезных элементов, которые пребывают в латентном состоянии до тех пор, пока на свет Божий не появится, наконец-то, последний из них и позволит системе сразу же включиться и заработать на полную мощность. Подобное представление в корне противоречит фундаментальным принципам теории эволюции, что прекрасно сознавал и сам Чарльз Дарвин.
«Если будет доказана возможность существования любого сложного органа, который никоим образом не мог явиться результатом многочисленных последовательных малых изменений, моя теория разлетится в прах”, – откровенно признавал Дарвин. Его, в частности, крайне беспокоила проблема глаза: как объяснить эволюцию этого сложнейшего органа, который обретает функциональную значимость только в самый последний момент, когда все его составные части уже на месте? Ведь, если следовать логике его учения, любая попытка организма начать многоступенчатый процесс создания механизма зрения была бы безжалостно пресечена естественным отбором. И откуда ни с того ни с сего появились развитые органы зрения у трилобитов - первых живых существ на земле?
После публикации “Черного ящика Дарвина” на его автора обрушился град яростных нападок и угроз (в основном в интернете). Причем подавляющее большинство поборников теории эволюции выражало уверенность в том, что “дарвинская модель происхождения неупрощаемо сложных биохимических систем излагается в сотнях тысяч научных публикаций”. Однако ничто не может быть дальше от истины.
Предвидя, какую бурю вызовет его книга, работая над ней, Майкл Бэхи погрузился в изучение научной литературы, чтобы составить представление о том, как эволюционисты объясняют происхождение сложных биохимических систем. И… не нашел ровным счетом ничего. Оказалось, что не существует ни единой гипотезы эволюционного пути образования подобных систем. Официальная наука устроила заговор молчания вокруг неудобной темы: ей не было посвящено ни одного научного доклада, ни одной ученой монографии, ни одного научного симпозиума.
С тех пор было предпринято несколько попыток выработать эволюционную модель образования систем такого рода, но все они неизменно терпели неудачу. Многие ученые натуралистической школы отчетливо понимают, в каком тупике оказалась их любимая теория. «Мы принципиально отказываемся поставить разумный замысел на место диалога случая и необходимости, – пишет биохимик Франклин Хэролд. – Но при этом мы должны признать, что, если не считать бесплодных спекуляций, по сей день никому не удалось предложить детального дарвинистского механизма эволюции какой-либо биохимической системы”.
Вот так: принципиально отказываемся, и все тут! Прямо как Мартин Лютер: «Здесь я стою и не могу иначе»! Но вождь Реформации хотя бы обосновал свою позицию 95 тезисами, а тут один только голый принцип, продиктованный слепым поклонением господствующей догме, и ничего более. Верую, о Господи!
Еще более проблематичной представляется неодарвинистская теория самозарождения жизни. К чести Дарвина, он этой темы вообще не касался. В его книге речь идет о происхождении видов, а не жизни. Но последователи основоположника пошли на шаг дальше и предложили эволюционное объяснение самого феномена жизни. Согласно натуралистической модели, барьер между неживой природой и жизнью был преодолен стихийно благодаря сочетанию благоприятных условий среды.
Однако концепция самозарождения жизни построена на песке, ибо она входит в вопиющее противоречие с одним из самых фундаментальных законов природы – вторым законом термодинамики. Он гласит, что в замкнутой системе (в отсутствие целенаправленного подвода энергии извне) неизбежно возрастает энтропия, т.е. уровень организации или степень сложности такой системы неумолимо снижается. А обратный процесс невозможен.
Великий английский астрофизик Стивен Хокинг в своей книге “Краткая история времени” пишет: “Согласно второму закону термодинамики, энтропия изолированной системы всегда и во всех случаях возрастает, а при слиянии двух систем энтропия комбинированной системы выше, чем сумма энтропий входящих в нее индивидуальных систем”. Хокинг добавляет: “В любой замкнутой системе уровень дезорганизации, т.е. энтропия, неизбежно возрастает во времени”.
Но если энтропический распад – судьба любой системы, то абсолютно исключается возможность самозарождения жизни, т.е. спонтанное повышение уровня организации системы при прорыве биологического барьера. Самозарождение жизни при любых обстоятельствах должно сопровождаться возрастанием степени сложности системы на молекулярном уровне, а этому препятствует энтропия. Хаос не может сам по себе порождать порядок, это запрещено законом природы.
Еще один удар нанесла концепции самозарождения жизни теория информации. Во времена Дарвина наука полагала, что клетка – это просто примитивная емкость, заполненная протоплазмой. Однако с развитием молекулярной биологии выяснилось, что живая клетка представляет собой механизм невероятной сложности, несущий непостижимое количество информации. Но информация сама по себе из ничего не возникает. Согласно закону сохранения информации, ее количество в замкнутой системе никогда и ни при каких обстоятельствах не возрастает. Давление извне может вызвать “перетасовку” информации, уже имеющейся в системе, но ее общий объем сохранится на прежнем уровне или уменьшится вследствие возрастания энтропии.
Словом, как пишет всемирно известный английский физик, астроном и научный фантаст сэр Фред Хойл: «Не существует ни крупицы объективных свидетельств в пользу гипотезы о том, что жизнь спонтанно зародилась в органическом супе у нас на земле». Соавтор Хойла астробиолог Чандра Викрамасингх выразил ту же мысль более красочно: «Вероятность самозарождения жизни столь же ничтожна, как вероятность того, что ураганный ветер, проносясь над свалкой, одним порывом соберет из мусора исправный авиалайнер».
Можно привести множество других доказательств, опровергающих попытки представить эволюцию как универсальный механизм зарождения и развития жизни во всем ее многообразии. Но и приведенных фактов, полагаю, достаточно, чтобы показать, в каком затруднительном положении оказалось учение Дарвина.
И как же реагируют на все это поборники эволюции? Некоторые из них, в частности, Фрэнсис Крик (разделивший с Джеймсом Уотсоном Нобелевскую премию за открытие строения ДНК), разочаровались в дарвинизме и уверовали в то, что жизнь на землю занесена из космоса. Первым эту идею выдвинул еще столетие с лишним назад другой нобелевский лауреат, выдающийся шведский ученый Сванте Аррениус, предложивший гипотезу «панспермии».
Однако сторонники теории обсеменения земли зародышами жизни из космоса не замечают или предпочитают не замечать, что такой подход лишь отодвигает проблему на одну ступень, но отнюдь не решает ее. Допустим, что жизнь действительно занесена из космоса, но тогда возникает вопрос: а откуда она там взялась – самозародилась или была сотворена?
Разделяющие эту точку зрения Фред Хойл и Чандра Викрамасингх нашли изящно-иронический выход из положения. Приведя в своей книге «Эволюция из космоса» (Evolution from Space) массу доводов в пользу гипотезы о том, что жизнь была занесена на нашу планету извне, сэр Фред и его соавтор спрашивают: а как зародилась жизнь там, вне земли? И отвечают: известно как – ее создал Всевышний. Иными словами, авторы дают понять, что они поставили перед собой узкую задачу и за пределы ее выходить не собираются, им это не по зубам.
Однако основная масса эволюционистов категорически отвергает любые попытки набросить тень на их учение. Гипотеза разумного замысла, словно красная тряпка, которой дразнят быка, вызывает у них пароксизмы безудержной (так и подмывает сказать - животной) ярости. Эволюционный биолог Ричард фон Стернберг, не разделяя концепции разумного замысла, тем не менее позволил напечатать в руководимом им журнале Proceedings of the Biological Society of Washington научную статью в поддержку этой гипотезы. После чего на редактора обрушился такой шквал ругани, проклятий и угроз, что он вынужден был обратиться за защитой в ФБР.
Позицию эволюционистов красноречиво суммировал один из наиболее голосистых дарвинистов – английский зоолог Ричард Докинз: «Можно с абсолютной уверенностью утверждать, что любой, кто не верит в эволюцию, является либо невеждой, либо дураком, либо умалишенным (а может, и подонком, хотя в последнее не хочется верить)». Одной этой фразы достаточно, чтобы утратить всякое уважение к Докинзу. Словно ортодоксальные марксисты, ведущие войну с ревизионизмом, дарвинисты не спорят с оппонентами, а обличают их; не дискутируют с ними, а предают их анафеме.
Это классическая реакция господствующей религии на вызов со стороны опасной ереси. Такое сравнение вполне уместно. Подобно марксизму, дарвинизм давно выродился, окаменел и превратился в косную псевдорелигиозную догму. Да, кстати, его так и называли - марксизм в биологии. Сам Карл Макс восторженно приветствовал теорию Дарвина как «естественно-научный базис классовой борьбы в истории».
И чем больше прорех обнаруживается в обветшавшем учении, тем яростнее сопротивление его адептов. Под угрозой оказалось их материальное благополучие и душевный комфорт, рушится все их мироздание, а нет гнева безудержнее, чем гнев правоверного, чья вера рушится под ударами неумолимой реальности. Они будут зубами и ногтями цепляться за свои убеждения и стоять до последнего. Ибо когда умирает идея, она перерождается в идеологию, а идеология абсолютно нетерпима к конкуренции.
Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -
