Восстание на крейсере " очаков ". Литературно-исторические заметки юного техника Восстании черноморского флота в 1905 году

15.12.202327.05.2017

11 ноября 1905 года в Севастополе начался организованный социал-демократами мятеж среди матросов Флотского экипажа и солдат Брестского полка. За несколько часов к мятежу примкнуло свыше двух тысяч матросов флотской дивизии, часть солдат 49-го Брестского полка, запасной батальон крепостной артиллерии и рабочих порта. Мятежники арестовывали офицеров, предъявляли политические и экономические требования властям. Во время бесконечных митингов, среди ораторов выделялся человек в форме лейтенанта военно-морского флота. Его имя было Пётр Петрович Шмидт. Он произносил речи, в которых обвинял Царя в неполноте дарованных свобод, требовал освобождения политических заключенных и так далее. Личность Шмидта представляет для исследователей несомненный интерес в связи с той ролью, какую он сыграл в севастопольских событиях и, конечно, в мятеже на крейсере «Очаков». Шмидт был превращен большевиками в очередную легенду, а надо сказать, что редкий офицер удостаивался такой чести со стороны большевиков. Но был ли Шмидт боевым офицером? Назвать его так можно только с очень большими оговоркам.

П. П. Шмидт родился в 1867 году в Одессе. Его отец, герой Севастопольской обороны, командир батареи на Малаховом кургане, умер в звании вице-адмирала. Мать была родом из князей Сквирских. Рано оставшись без матери, которую он горячо любил, Шмидт очень болезненно отнесся ко второму браку отца, посчитав его предательством памяти матери. С юных лет он во всем хотел идти против воли отца. Вопреки отцу, он женился на девушке весьма сомнительной репутации. Тем не менее, Доминика Гавриловна Шмидт оказалась хорошей и любящей женой, и их брак до 1905 года был в общем счастливым. У них родился сын Евгений.

В 1886 году Шмидт закончил Петербургский морской корпус и получил звание мичмана. Однако прослужил он совсем немного. В том же году он добровольно оставил военную службу по состоянию здоровья. (Шмидт страдал эпилептическими припадками). «Болезненное состояние , - писал он в прошении Императору Александру III,- лишает меня возможности продолжать службу Вашему Величеству, а потому прошу уволить меня в отставку».

Позднее Шмидт объяснял свой уход из ВМФ тем, что хотел быть «в рядах пролетариата». Но современники свидетельствовали, что военную службу он изначально не любил, а без моря и кораблей не мог жить. Вскоре, из-за безденежья, благодаря протекции высокопоставленного дяди, Шмидт возвращается на военно-морской флот. Мичмана Шмидта направляют на крейсер «Рюрик». По случайному стечению обстоятельств, именно на этом крейсере в 1906 году эсеры готовили убийство Николая II. На «Рюрике» Шмидт задержался недолго, и вскоре получил назначение на канонерскую лодку «Бобр». Жена всюду следовала за ним. В это время, все больше проявляются психопатические черты характера Шмидта, его болезненное самолюбие, граничащее с неадекватностью реакций. Так, в городе Нагасаки, где «Бобр» имел один из своих стационаров, семья Шмидтов снимала квартиру у одного богатого японца. Как-то раз между японцем и женой Шмидта произошел спор по вопросу условий найма квартиры, в результате которого японец сказал ей несколько резких слов. Она пожаловалась мужу, и тот потребовал от японца извинений, а когда последний отказался их приносить, отправился в русское консульство в Нагасаки и, добившись аудиенции у консула В. Я. Костылева, потребовал уже от него принятия немедленных мер для наказания японца. Костылев сказал Шмидту, что он этого сделать не может, что он направил все материалы дела в японский суд для принятия решения. Тогда Шмидт начал кричать, что велит матросам изловить японца и выпороть его, или сам убьет его на улице из револьвера. «Мичман Шмидт ,- писал консул командиру «Бобра»,- вел себя в присутствии служащих консульства неприлично ».

Командир «Бобра» решил подвергнуть Шмидта обследованию медицинской комиссии, которая пришла к выводу, что Шмидт страдает тяжелой формой неврастении в совокупности с эпилептическими припадками. В 1897 году, тем не менее, ему было присвоено очередное звание лейтенанта. Со слов жены в 1899 году психическое состояние Шмидта настолько ухудшилось, что она поместила его в московскую психиатрическую лечебницу Савей-Могилевского, выйдя из которой Шмидт вышел в отставку и устроился на коммерческий флот. При выходе в отставку, как это полагалось в русской армии, Шмидту было присвоено звание капитана II-го ранга.

Началось плавание Шмидта на коммерческих судах. Капитаном, скорее всего, Шмидт был хорошим, так как известно, что адмирал С. О. Макаров предполагал взять его в свою экспедицию к Северному полюсу. Морское дело он страстно любил и знал. В то же время, болезненное самолюбие и амбициозность все время в нем присутствовали. «Да будет вам известно ,- писал он своей знакомой,- что я пользуюсь репутацией лучшего капитана и опытного моряка».

С началом русско-японской войны, Шмидт был призван на воинскую службу и назначен старшим офицером на большой угольный транспорт «Иртыш», который должен был следовать вместе с эскадрой адмирала Рожественнского. За неумелое управление судном Рожественнский посадил Шмидта на 15 суток в каюту под ружье. Вскоре эскадра вышла в направлении Дальнего Востока навстречу Цусиме. Но Шмидт заболел и остался в России. Среди офицеров Шмидта недолюбливали, считали либералом.

Однако либеральные воззрения еще не означали того, что Шмидт был готов на участие в антигосударственном мятеже. То, что все-таки это произошло, свидетельствует о том, что Шмидт каким-то образом, еще до событий на «Очакове», связался с революционным подпольем.

Сам Шмидт, хотя и туманно, говорил об этом на следствии: «Меня нельзя рассматривать отдельно от движения, участником которого я был». Во время самого восстания на крейсере «Очаков» он заявил: «Революционной деятельностью я занимаюсь давно: когда мне было 16 лет у меня уже была своя тайная типография. Ни к какой партии я не принадлежу. Здесь, в Севастополе, собраны лучшие революционные силы. Меня поддерживает весь свет: Морозов жертвует на наше дело целые миллионы».

Хотя из этих путанных слов Шмидта трудно выяснить, где в них правда, а где желаемое выдается за действительное, но тот факт, что его поддерживали революционные организации Севастополя, что о его существовании знал сам Ленин, что Шмидт знал о «морозовских миллионах», говорит о том, что за спиной Шмидта, действительно, стояли реальные организации. Поэтому, думается, что не случайно Шмидт оказался на мятежном крейсере «Очаков».

В ноябре 1905 года, когда в Севастополе начались мятежи, Шмидт принял в них живейшее участие. Он сошелся с социал-демократами, выступал на митингах. Это участие Шмидта в революционных собраниях весьма негативно сказалось и на без того болезненном состоянии его психики. Он стал требовать от жены, чтобы она принимала участие в революционных сборищах, помогала ему в его новой революционной деятельности. Когда же жена отказалась, Шмидт оставил ее. Увидеться им было больше не суждено. Через несколько дней Шмидт примкнул к восстанию на крейсере «Очаков».

Севастополь узнать, что там происходит. В 11 часов утра на мачте дивизии вновь подняли сигнал с тем же призывом. Матросы Декунин, Чураев и Гладков стали кричать, что надо ответить на позывные дивизии и послать в нее депутатов, что «там режут людей». Все попытки лейтенанта Винокурова воздействовать на команду успеха не имели. Тогда старший офицер разрешил послать двух депутатов в дивизию. Для этого матросы выбрали Гладкова и Декунина, вместе с мичманом Городысским отправились в дивизию. Во флотской дивизии они никого не нашли и пошли в Брестский полк, где в этот момент происходил митинг. По дороге в полк они встретили ехавшего на извозчике арестованного мятежными матросами коменданта крепости. Шедшая вокруг повозки толпа кричала: «своим судом!». На митинге в полку депутаты увидели большое количество матросов и солдат. Там были выдвинуты и требования матросов и солдат, в основном сводившиеся к улучшению условий прохождения службы, амнистии для политических заключенных матросов и солдат, вежливое обращение с нижними чинами, увеличение жалования, отмена смертной казни и так далее.

Гладков и Декунин переговорили с матросами, узнали их требования и, убедившись, что ничего плохого с ними не происходит, вернулись на крейсер.

Команда стала успокаиваться, но часть матросов продолжали ее волновать, требуя немедленного исполнения требований. Матрос Чураев прямо заявил лейтенанту Винокурову, что он убежденный социалист и что на флоте много таких, как он. В 17 часов был получен приказ командира: «Кто не колеблясь стоит за Царя, пусть остается на корабле. Кто не желает иметь Его или сомневается, то те могут сойти на берег».

Этот приказ был объявлен утром 13-го ноября после поднятия флага. На вопрос капитана II-го ранга Соколовского: «Кто за Царя?», команда ответила: «все!», а на приказ выйти вперед тем, кто за мятеж, не вышел ни один человек. Тем не менее, глухое волнение среди команды продолжалось. В то же время на «Очаков» с другого корабля эскадры приехал офицер, который сказал, что если «Очаков» еще раз ответит на сигналы мятежников из гарнизона, то по нему будут стрелять. На это матрос Чураев ответил: «Ну что ж, пусть стреляют».

Матросы решили продолжить сноситься с берегом. Около 14 часов 13-го ноября, на «Очаков» приехали с берега два депутата. Командир «Очакова» попытался не дать им встретиться с матросами. но команда его не слушала. Депутаты сказали матросам, что на стороне восстания весь Брестский полк, крепостная артиллерия, Белостокский полк и другие воинские подразделения. Это было сильным преувеличением, но оно на команду подействовало. Депутаты сказали матросам, что они должны поддержать восставших. Команда ответила утвердительно. Тогда офицеры решили покинуть крейсер, что они и сделали, переехав на крейсер «Ростислав». После спуска флага, на «Очаков» приехал капитан I-го ранга Сапсай с флаг-офицером. Сапсай держал перед командой «Очакова» речь, убеждая ее прекратить мятеж. В конце речи Сапсай потребовал, что бы те, «кто хочет служить верой и правдой Государю Императору вышли вперед ». Вновь, как и в первый раз, вперед вышла вся команда. Тогда Сапсай потребовал, чтобы были выданы те, кто не хочет служить дальше. Команда ответила, что служить хотят все. Но в то же время, кто-то из команды спросил: «А как наши требования?» Сапсай ответил, что они будут направлены в Петербург и там рассмотрены. Матросы просили Сапсая, чтобы офицеры вернулись на крейсер. Сапсай сказал, что офицеры вернуться только в том случае, если команда даст честное слово не участвовать в мятеже и слушаться своих офицеров. Матросы обещали. Окрыленный Сапсай поехал на «Ростислав» и сказал офицерам, что они могут возвращаться. Офицеры вернулись и потребовали от матросов сдать бойки от орудий. Команда уже хотела вернуть бойки, когда какой-то человек отчаянно крикнул: «Оружия не отдавать - ловушка!». Матросы отказались отдавать бойки, и офицеры вновь уехали на «Ростислав».

Как только офицеры вторично покинули крейсер, перед матросами выступил кондуктор Частнин, который сказал, что он уже 10 лет как «поклонник идей свободы» и предложил свое руководство, на что получил согласие команды.

Тем временем, офицеры, надеясь успокоить команды эскадры, решили направить со всех ее кораблей депутатов в мятежный Севастополь. Это было безусловной ошибкой, так как свидетельствовало о слабости офицеров, которые как бы разрешали начать переговоры с бунтовщиками. В 8 часов утра 14-го ноября депутаты вышли на пристань. Но перед тем, как идти в гарнизон, они решили сначала пойти к Шмидту, чтобы спросить у него совета. Этот момент чрезвычайно интересен: кто-то таким образом умело пропагандировал Шмидта, иначе трудно объяснить почему матросы пошли именно к нему за советом?

Депутаты отправились на квартиру Шмидта. Тот встретил их очень приветливо. Прочитав требования матросов, Шмидт разразился длинной речью с критикой существующего в России государственного строя, говорил о необходимости Учредительного собрания, в противном случае Россия погибнет. Таким образом, он умело подменил наивные и, в целом, не существенные требования матросов, политической программой революционных партий. К тому же Шмидт заявил, что он - социалист и что надо искать офицеров, симпатизирующих революции, из них выбрать командиров, а остальных арестовать. Когда все команды примкнут к восстанию, он возглавит флот и пошлет Государю Императору телеграмму, в которой объявит, что флот перешел на сторону революции. Однако как только депутаты ушли от него, Шмидт, переодевшись в форму капитана II-го ранга, поехал на «Очаков» и заявил команде: «Я приехал к вам, так как офицеры от вас съехали и поэтому вступаю в командование вами, а также всем Черноморским флотом. Завтра я подпишу об этом сигнал. Москва и весь русский народ со мною согласны. Одесса и Ялта дадут нам все необходимое для всего флота, который завтра примкнет к нам, а также крепость и войска, по условному сигналу подъемом красного флага, который я подыму завтра в 8 часов утра». Команда покрыла речь Шмидта громовым «ура!»

Трудно сказать, верил ли сам Шмидт в то, что говорил. Скорее всего он об этом не думал, а действовал под впечатлением момента. В очерке Ф. Зинько о Шмидте говорится: «Экзальтированный, пораженный величием открывающихся перед ним целей, Шмидт не столько руководил событиями, сколько вдохновлялся ими ».

Но несмотря на экзальтацию, Шмидт явил себя как расчетливый, хитрый и двоедушный человек. Когда на крейсер прибыл капитан II-го ранга Данилевский, Шмидт принял его в капитанской каюте и сказал, что он прибыл на крейсер с целью повлиять на команду, что главная его задача успокоить ее и вернуть крейсер в нормально состояние. Шмидт заявил, также что считает пропаганду в военное время очень опасной. Данилевский вернулся на «Ростислав» в полной уверенности, что «Очаков» в надежных руках.

Однако уже в 18 00 в гарнизоне состоялось заседание депутатов, на котором выступил Шмидт. Шмидт вновь заявил, что он социалист по убеждениям, что нужно требовать созыва Учредительного собрания. Он призвал ко всеобщему восстанию в армии и на флоте. Далее Шмидт сказал, что необходимо захватить «Ростислав». Для этого он предложил следующий план: он, Шмидт, пробравшись на «Ростислав», арестует адмирала, затем от его имени даст команду всем офицерам собраться в адмиральской каюте, где также их всех арестует.

Тем временем, на сторону восстания перешли контр-миноносец «Свирепый» и три номерных миноносца, которые были отведены в подчинение Шмидту, который вечером вернулся на «Очаков», захватив с собой своего 16-летнего сына Евгения. Около 6-ти часов утра на «Очаков» были привезены арестованные в гарнизоне офицеры с крейсера «Гридень» и миноносца «Заветный». Эти офицеры поехали в гарнизон за провизией, где и были схвачены мятежниками. Среди них был также генерал-майор Сапецкий. Шмидт приказал разместить арестованных по каютам. Затем по его приказу был захвачен пассажирский пароход «Пушкин». Шмидт распорядился всех пассажиров собрать на палубе «Очакова», что и было сделано. На восходе солнца он в присутствии команды и захваченных пассажиров, поднял над «Очаковом» красный флаг. При этом, Шмидт дал сигнал: «Командую флотом - Шмидт». Интересно, что во время поднятия красного флага, оркестр играл «Боже, Царя храни!». Этим он хотел привлечь на свою сторону другие суда эскадры, успокоить офицеров и матросов других кораблей, убедив их, что он не мятежник. Однако те безразлично отнеслись к этому сигналу.

Увидев, что на других судах не подымаются красные флаги, Шмидт отправился на миноносец «Свирепый» и стал в рупор призывать матросов других судов переходить на его сторону, так как «с ним Бог, Царь и весь русский народ». Ответом ему было гробовое молчание остальных судов.

Тогда Шмидт с группой вооруженных матросов прибыл на транспорт «Прут», где содержались арестованные моряки с броненосца «Потемкина». Офицер «Прута» принял Шмидта и его людей за караул, прибывший забрать очередную партию заключенных. Войдя на судно, Шмидт немедленно арестовал офицера и освободил заключенных, доставив их всех на «Очаков», где их встретили криками «ура!» В этот момент на «Очаков» прибыли ничего не подозревающие офицеры: командир «Прута» капитан I-го ранга Радецкий и сопровождающие его лица. Их немедленно арестовали и разместили по каютам.

Тем временем, Шмидт все больше убеждался в провале своих планов. Когда он следовал с «Прута» на «Очаков», ему кричали со «Свирепого»: «Мы служим Царю и Отечеству, а ты, разбойник, заставляешь себе служить!»

Шмидт приказал отпустить пассажиров с «Пушкина», так как они ему были больше не нужны. К его удивлению, двое из них, студенты, отказались покидать корабль и примкнули к восстанию.

Убедившись, что мятеж не получает поддержки со стороны остальных судов, Шмидт сбросил маску и принялся действовать как заправский террорист и революционер: «Я имею много пленных офицеров, то есть заложников », - послал он сигнал всем судам. Ответа вновь не последовало. Тогда Шмидт решил захватить броненосец «Пантелеймон», бывший «Потемкин», что ему и удалось сделать. Арестовав всех офицеров, он выступил перед ними с речью: «Здесь, - говорил он, - в Севастополе, собраны лучшие революционные силы. Меня поддерживает весь свет. (…) Ялта даром снабжает меня провизией. Ни одна из обещанных свобод не осуществлена до сих пор. Государственная Дума - это пощечина для нас. Теперь я решил действовать, опираясь на войска, флот и крепость, которые мне все верны. Я потребую от Царя немедленного созыва Учредительного собрания. В случае отказа, я отрежу Крым, пошлю своих саперов построить батареи на Перекопском перешейке, и тогда, опираясь на Россию, которая меня поддержит всеобщей забастовкой, буду требовать, просить я уже устал, выполнение условий от Царя. Крымский полуостров образует за это время республику, в которой я буду президентом и командующим Черноморским флотом. Царь мне нужен потому, что без него темная масса за мной не пойдет. Мне мешают казаки, поэтому я объявил, что за каждый удар нагайкой я буду вешать по очереди одного из вас, и моих заложников, которых у меня до ста человек. Когда казаки мне будут выданы, то я заключу их в трюме «Очакова», «Прута» и «Днестра» и отвезу в Одессу, где будет устроен народный праздник. Казаки будут выставлены у позорного столба и каждый сможет высказывать им в лицо всю гнусность их поведения. В матросские требования я включил экономические нужды, так как знал, что без этого они за мной не пойдут, но я и депутаты матросы смеялись над ними. Для меня единственная цель - требования политические».

Здесь Шмидт как всегда выдает желаемое за действительное. Ни о какой сколько-нибудь существенной помощи мятежникам ни со стороны Ялты, ни со стороны Крыма, а тем более всей России и «всего света», речи не шло. Наоборот, к Севастополю двигался генерал Меллер-Закомельский с верными частями, остальные корабли Черноморской эскадры сохраняли полную верность правительству. Шмидт не мог не понимать, что часы его иллюзорной власти неминуемо сочтены. И он шел ва-банк, фантазируя о республике, отделении Крыма, своем президентстве и так далее. Скорее он убеждал в своем могуществе не пленных офицеров, а самого себя. Его мысли принимают порой болезненно-горячечный оборот: «Я буду требовать, просить я уже устал, выполнения условий от Царя…». У кого и что просил когда-либо Шмидт? Но главное в этих словах другое: Царь, унижено выполняющий условия Шмидта, - вот о чем мечтал первый «красный адмирал»!

Но не надо думать, что Шмидт был невменяем и действовал в полубреду. Нет, его методы и тактика абсолютно продуманы: вешать заложников, своих товарищей офицеров, прикрываясь матросами для своих амбициозных целей, обманывать их, смеяться над их наивностью и доверчивостью, подставлять их во имя своей гордыни под преступление, за которое грозила смертная казнь, планировать расправы над казаками - все это хорошо знакомые методы и тактика террористов всех времен и народов, и Шмидт действовал как террорист.

Но как и всякий террорист, как бы удачлив он ни был, Шмидт был обречен. Положение его ухудшалось с каждой минутой. В Севастополь вошел генерал Меллер-Закомельский, который быстро покончил с мятежом. Береговая артиллерия севастопольской крепости открыла огонь по «Очакову», который вместе с присоединившимися к нему «Свирепым», «Прутом» и «Пантелеймоном», был окружен верными Царю кораблями. По мятежным кораблям изо всех орудий был открыт ураганный огонь. «Свирепый» пытался отвечать ответным огнем, но он был подавлен, и корабль потерял управление. Команда «Свирепого» бросилась в воду. «Прут» и «Пантелеймон» после первых же выстрелов спустили красные флаги.

Между тем на «Очакове» Шмидт полностью утратил хладнокровие. Он кричал, что перевешает всех офицеров, если не прекратится огонь. Потом сказал: «иду принимать смерть». Но в этот момент по «Очакову» стали бить все башенные орудия «Ростислава», «Терца» и «Памяти Азова», а также береговая артиллерия крепости. Команда «Очакова» бросилась в воду. Одним из первых бежал лейтенант Шмидт. Это было вызвано не его трусостью: просто, как и всякий революционер, он счел нецелесообразным принимать «глупую» смерть на обреченном крейсере. Его и его сына, подобрал миноносец №270. Через несколько минут, посланный с «Ростислава» катер доставил Шмидта на броненосец. «Очаков» поднял белый флаг.

Шмидта и его подельщиков судил черноморский военно-морской суд под председательством адмирала Чухнина, который в марте 1906 года приговорил Шмидта к смертной казни через повешение, которое потом было заменено расстрелом. Матросов Гладкова, Частника и Антоненко суд приговорил к расстрелу. 6 марта 1906 года приговоры были приведены в исполнение.

Выступая на суде Шмидт сказал: «Позади за спиной у меня останутся народные страдания и потрясения пережитых лет. А впереди я вижу молодую, обновленную, счастливую Россию».

Насчет первого Шмидт был абсолютно прав: за его спиной остались страдания людей и потрясения. Но что касается «молодой, обновленной и счастливой России», то Шмидту не суждено было узнать, как глубоко он ошибался. Через 10 лет после расстрела Шмидта, его сын, молодой юнкер Е. П. Шмидт, добровольцем ушел на фронт и геройски воевал «За Веру, Царя и Отечество». В 1917 году он категорически не принял Октябрьский переворот и ушел в Белую армию. Прошел весь ее путь от Добровольческой армии до крымской эпопеи барона Врангеля. В 1921 году пароход увез Евгения Шмидта за границу от севастопольской пристани, с тех мест, где в 1905 году его отец помогал тем, кто сейчас поработил его Родину и гнал его самого на чужбину. «За что ты погиб, отец? РГА ВМФ, ф. 11025, о.2, д.40.

РГА ВМФ, ф. 1025, о.2, д. 40.

РГА ВМФ. Ф. 1025, о. 2, д. 40.

«Корабли-герои», с. 96.

«Красный адмирал»

Сегодня трудно представить себе, насколько огромной известностью обладал в первые советские десятилетия образ легендарного лейтенанта российского флота П.П. Шмидта. Его биографию знали все, советские дети хотели походить на легендарного революционера, а восстание экипажа крейсера «Очаков» воспринималось как славная страница революционной истории и предвестие торжества народной власти.

Почему подзабыли мятежного лейтенанта

В эпоху зрелого социализма о мятежном офицере, возглавившем матросский бунт, тоже вроде бы не забыли, но вспоминали редко. Особенно после того как другой «революционер», капитан третьего ранга Саблин, чуть было не увел советский большой противолодочный корабль «Сторожевой» в Швецию (1975), выдвигая руководству СССР политические требования. Сходство обстоятельств двух мятежей, разделенных во времени семидесятилетним промежутком, в определенном смысле бросало тень и на лейтенанта Шмидта. Большую известность получили события на «Потемкине».

В памяти школьников поздней социалистической поры смешивались два эпизода, произошедших на российском флоте в самый разгар русско-японской войны. На броненосце «Князь Потемкин Таврический» недовольство матросов скверной едой вылилось в бунт, сопровождаемый насилием и жертвами. Офицеров топили в море и умерщвляли всеми способами, затем начались артиллерийские выстрелы по Одессе. Корабль ушел в Румынию, где был интернирован, а команда - расформирована.

Нечто подобное случалось и в Севастополе, причем не только на «Очакове», но и на других кораблях Черноморского флота. Разница состояла в том, что из всех восставших на одесском рейде в историю вошел только матрос Вакуленчук, убитый офицером при попытке подавить бунт. Восстание на крейсере «Очаков» возглавил офицер, представитель военно-морской элиты царской России. Он запомнился эффектными и лаконичными сигнальными сообщениями и телеграммой императору. Да и число жертв в этот раз было куда большим.

Историческая подоплека

Россия - страна огромная. На ее территории соседние государства зарились всегда, желая отхватить хоть немного в свою пользу. Дальневосточная угроза исходила от Японии. В 1904 году намерения расширить территориальные владения переросли в полномасштабные боевые действия. К этому Россия готовилась, но руководство страны вело перевооружение недостаточно быстро. Тем не менее на воду в течение нескольких лет были спущены мощные крейсеры последних проектов.

Серия кораблей I ранга включала «Богатыря», «Олега» и «Кагул». Последним бронепалубным крейсером этого проекта стал «Очаков». Эти судна были быстроходными, имели мощное артиллерийское вооружение и отвечали всем требованиям военно-морской науки того времени. Экипаж каждого из них составлял примерно 565 моряков. Крейсера должны были оборонять берега Отечества в разных морях, омывавших империю.

Война с Японией

Война с Японией проходила крайне неудачно. Причин тому было несколько - от плохой подготовленности войск до простого невезения, выраженного в случайной гибели адмирала Макарова на рейде Порт-Артура. Имела место и активность японской разведки, проявлявшаяся во всестороннем подрыве оборонной мощи России и разжигании настроений недовольства. Конечно же, нельзя утверждать, что иностранная спецслужба организовала восстание на крейсере «Очаков». Дата 13 ноября ознаменовала день, когда с корабля ушли офицеры, побуждаемые к этому неповиновением команды и страхом быть убитыми. Без анализа предшествовавших событий невозможно понять обстоятельств бунта.

С чего все началось

А началось все еще в октябре, во время всероссийской политической стачки. К организации этой политической акции японская разведка, безусловно, отношение имеет, хотя и не решающее. Волнения имели место, в том числе и в Крыму. Бастовали железнодорожники, работники типографий, банков и многих других предприятий. Манифест царя от 17 октября не охладил пыл борцов за гражданские свободы, напротив, они восприняли этот документ как проявление слабости. Лейтенант Шмидт выступил на митинге. При разгоне демонстрации погибли восемь человек, самого лейтенанта в числе других зачинщиков беспорядков арестовали, однако уже 19 октября Шмидт присутствовал на заседании Городской думы как делегат от народа. В этот момент власть в Севастополе практически перешла к восставшим, порядок контролировался народной милицией, а не законной полицией. Позже Шмидт выступит на похоронах жертв разгона демонстрации и произнесет Его тут же вновь арестовали и до 14 ноября содержали на броненосце «Три святителя» под предлогом служебной растраты. Выпущен он был тогда, когда восстание на крейсере «Очаков» и нескольких других кораблях ЧФ уже произошло.

Каким был Шмидт

Петр Петрович Шмидт прожил всего 38 лет, но судьба его была столь щедро наполнена разными событиями, что для описания ее потребовалась бы целая книга, возможно, не одна. Характер мятежный лейтенант имел сложный, а поступки его можно было бы назвать противоречивыми, если бы в них не угадывалась определенная логика. С детства Петр страдал от психической болезни, которая не оставляла его всю жизнь - клептомании. Проявилась она еще в детстве, в младшем приготовительном классе Морского училища, когда мальчик начал воровать мелкие вещи у соучеников. После окончания учебы все, кто знал юношу, отмечали его крайне скверный характер и повышенную раздражительность, вызванную гипертрофированной горделивостью. Во время он каким-то образом умудрился жениться на проститутке Доминике Павловой, с которой его познакомил Михаил Ставраки (кстати, именно он в 1906 году будет командовать расстрелом Шмидта). Только происхождение из славной военно-морской семьи не раз и не два спасало молодого человека от изгнания из флота.

При всех своих недостатках офицер отличался прекрасными способностями к точным наукам, неплохо владел навигацией и прочими морскими премудростями, очень любил играть на виолончели. После обретения офицерского звания мичман Петр Шмидт получил отпуск - в этот период он работал на заводе сельхозоборудования. В дальнейшем это давало ему основание считать себя человеком, знающим жизнь простого народа. Когда появилась возможность прославиться, он возглавил восстание на крейсере «Очаков» - 1905 год стал его звездным временем.

Знамя восставших

Официальная советская историческая наука утверждала, что события 1905 года имели серьезную политико-экономическую базу, но если бы не один решительный офицер, то их могло бы и не быть, по крайней мере, в Севастополе. На самом деле восстание на крейсере «Очаков» подготовил и осуществил вовсе не Шмидт, а ударная группа, состоявшая из большевиков-подпольщиков Н. Г. Антоненко, С. П. Частника и А. И. Гладкова. Им, очевидно, потребовался некто пользующийся определенным авторитетом и носящий флотские погоны. На красноречивого офицера обратили внимание, скорее всего, в предшествующие бунту дни. Так Шмидт стал живым «знаменем». Эта роль ему, очевидно, нравилась.

Как Шмидт командовал флотом

Восстание на крейсере «Очаков» произошло 13 ноября, а уже 14 ноября на корабль прибыл освобожденный из застенков лейтенант, носящий уже погоны капитана второго ранга. Этому есть объяснение: в соответствии с действующим Табелем о рангах следующим после лейтенанта было именно это звание, а при выходе в отставку оно присваивалось автоматически. Однако сам факт, что борец с самодержавием столь трепетно относится к чинам и рангам, говорит о многом. Прибывший на корабль офицер тут же приказал отсемафорить свое вступление в должность командующего всем флотом, а также дать императору телеграмму, в которой требовал политических реформ. Кроме того, он посетил несколько боевых единиц и успешно уговорил экипажи поддержать восставших.

Версия Григорьева

В том, что флотское командование сразу же отдало приказ о немедленном и беспощадном подавлении бунта, ничего удивительно не было. Но у этих событий есть еще одна подоплека, которая позволяет несколько иначе их воспринимать. Известный историк Анатолий Григорьев о восстании на «Очакове» написал ряд статей, из которых становится понятна необыкновенная по тем временам жесткость действий. Дело в том, что по мятежным кораблям практически сразу был открыт шквальный огонь, который продолжался и после того, как боевая задача практически была выполнена, а сопротивление подавлено. К тому же крейсер не мог дать полноценного отпора, так как работы на нем еще не были завершены - он находился в стадии достройки и не обладал вооружением, о чем, конечно же, всем было известно.

Версия такова: в отличие от ранее спущенных на воду кораблей серии «Богатырь», русский крейсер «Очаков» строился с многочисленными нарушениями технологии, а процесс постройки сопровождался злоупотреблениями полномочий, выразившимися в обычном казнокрадстве. Лица, участвовавшие в этой преступной афере, стремились скрыть следы. Когда началось восстание на крейсере «Очаков», они восприняли его как счастливый шанс избавиться от улики, которой являлся этот злополучный корабль. Результатом стали многие жертвы и сильные повреждения судна. Потопить его так и не удалось - даже воруя, при царе строили на совесть.

Итоги

Сегодня можно с высокой вероятностью представить, как это было. Восстание на крейсере «Очаков», как и многие другие случаи массового неповиновения в армии и на флоте, стало следствием подрывной работы социал-демократической партии, стремившейся всемерно ослабить царскую Россию даже ценой военных поражений. Проблемы в вооруженных силах, конечно же, были. Более того, они есть и будут всегда в любой стране. Если недостаточно качественная пища становится причиной бунта (а довольствие моряков в целом всегда было очень неплохим, даже по сегодняшним меркам), то руководству страны следовало крепко задуматься и принять неотложные и жесткие меры по предотвращению подобных инцидентов впредь. Несмотря на смертные приговоры, вынесенные зачинщикам (Шмидт, Гладков, Антоненко и Частник были расстреляны на Березани), серьезных выводов сделано не было. Произошли многие другие трагические события, названные частью которой стало восстание на крейсере «Очаков». Дата «1905 год» тогда навсегда окрасилась в кроваво-красный цвет.

24 ноября (по н. ст.) 1905 года началось Севастопольское восстание моряков , во главе которого стоял «лейтенант» Петр Петрович Шмидт (1867-1906).

Судьбоносный расстрел

Начало известных революционных событий 1905-1907 годов было связано в том числе с мощным стачечным движением, распространившимся по всей России. Весьма сложная ситуация сложилась в Крыму. Уже в октябре там активно бастовали железнодорожники, работники некоторых фабрик, сотрудники почтово-телеграфной службы, типографий и другие. Все могло бы утихнуть после получения текста , однако ликование народа было столь велико, что в Севастополе вскоре собрался митинг, переросший в политическую демонстрацию. Зазвучали требования освободить политических заключенных. Но подошедших к тюрьме демонстрантов расстреляли (неизвестно почему), погибло восемь человек, несколько десятков были ранены. Капитан 2-го ранга Шмидт («лейтенантом» его сделали при создании образа героического революционера) потребовал наказать виновников расстрела.

Неразбериха и клятва

В Севастополе объявили военное положение почти с самого начала беспорядков. Но власти действовали невнятно. Командир Черноморского флота Чухнин находился в море, с ним же был морской министр Бирилёв. Градоначальник Спицкий просто самоустранился, комендант крепости Неплюев бездействовал. В сложившихся обстоятельствах единственными высокопоставленными представителями власти на несколько дней стали городская дума и городской глава Максимов. 2 ноября на заседании городской думы присутствовали делегаты от народа, в числе которых был Петр Шмидт. На другой день состоялись похороны погибших демонстрантов, где «лейтенант» выступил со знаменитой «клятвой Шмидта», носившей революционный характер, за что был заключен под стражу на броненосце «Три святителя». Тем временем ситуация, в частности на флоте, продолжала обостряться.

Восстание

16 ноября Шмидт оказался на свободе, сбежав из госпиталя, в который попал накануне по причине плохого состояния здоровья. Восстание на флоте началось 24 ноября, особенно отличилась команда крейсера «Очаков», сумевшая захватить судно. 26 ноября делегаты от разных родов войск, в том числе нескольких кораблей флота, попросили Шмидта возглавить городское восстание. Это стало некоторой неожиданностью для «лейтенанта», но на следующий день он согласился, объявив с «Очакова» команду к началу восстания. Однако захватить военный корабль повезло только Шмидту, из-за чего бой против правительственного флота «Очаков» вел в одиночку. Шансов на победу при таком раскладе сил не было. После подавления восстания моряков арестовали, а Шмидта приговорили к смертной казни. Лишь после Февральской революции 1917 года его останки были перезахоронены с воинскими почестями, а Октябрь сделал из Шмидта одного из самых почитаемых героев-революционеров.

Мятеж на крейсере «Очаков» осенью 1905 года

В 1886 году Шмидт закончил Петербургский морской корпус и получил звание мичмана. Однако прослужил он совсем немного. В том же году он добровольно оставил военную службу по состоянию здоровья. (Шмидт страдал эпилептическими припадками). «Болезненное состояние, - писал он в прошении Императору Александру III, - лишает меня возможности продолжать службу Вашему Величеству, а потому прошу уволить меня в отставку».

Позднее Шмидт объяснял свой уход из ВМФ тем, что хотел быть «в рядах пролетариата». Но современники свидетельствовали, что военную службу он изначально не любил, а без моря и кораблей не мог жить. Вскоре, из-за безденежья, благодаря протекции высокопоставленного дяди, Шмидт возвращается на военно-морской флот. Мичмана Шмидта направляют на крейсер «Рюрик». По случайному стечению обстоятельств, именно на этом крейсере в 1906 году эсеры готовили убийство Николая II. На «Рюрике» Шмидт задержался недолго, и вскоре получил назначение на канонерскую лодку «Бобр». Жена всюду следовала за ним. В это время, все больше проявляются психопатические черты характера Шмидта, его болезненное самолюбие, граничащее с неадекватностью реакций. Так, в городе Нагасаки, где «Бобр» имел один из своих стационаров, семья Шмидтов снимала квартиру у одного богатого японца. Как-то раз между японцем и женой Шмидта произошел спор по вопросу условий найма квартиры, в результате которого японец сказал ей несколько резких слов. Она пожаловалась мужу, и тот потребовал от японца извинений, а когда последний отказался их приносить, отправился в русское консульство в Нагасаки и, добившись аудиенции у консула В. Я. Костылева, потребовал уже от него принятия немедленных мер для наказания японца. Костылев сказал Шмидту, что он этого сделать не может, что он направил все материалы дела в японский суд для принятия решения. Тогда Шмидт начал кричать, что велит матросам изловить японца и выпороть его, или сам убьет его на улице из револьвера. «Мичман Шмидт, - писал консул командиру «Бобра», - вел себя в присутствии служащих консульства неприлично».

Началось плавание Шмидта на коммерческих судах. Капитаном, скорее всего, Шмидт был хорошим, так как известно, что адмирал С. О. Макаров предполагал взять его в свою экспедицию к Северному полюсу. Морское дело он страстно любил и знал. В то же время, болезненное самолюбие и амбициозность все время в нем присутствовали. «Да будет вам известно, - писал он своей знакомой, - что я пользуюсь репутацией лучшего капитана и опытного моряка».

Сам Шмидт, хотя и туманно, говорил об этом на следствии: «Меня нельзя рассматривать отдельно от движения, участником которого я был». Во время самого восстания на крейсере «Очаков» он заявил: «Революционной деятельностью я занимаюсь давно: когда мне было 16 лет у меня уже была своя тайная типография. Ни к какой партии я не принадлежу. Здесь, в Севастополе, собраны лучшие революционные силы. Меня поддерживает весь свет: Морозов жертвует на наше дело целые миллионы».

«Очаков» вернулся с учебного плавания 14 ноября 1905 года. Команда была уже не спокойной и известные своей революционностью матросы Гладков, Чураев и Декунин волновали ее вопросами установления в России народовластия. По возвращении «Очакова» в Севастополь, волнения среди команды еще более усилилось, так как до нее дошли слухи о возмущении севастопольского гарнизона. Капитан II-го ранга Писаревский, с целью ослабить это волнение, собрал матросов после ужина и стал им читать о героях русско-японской войны. Однако команда слушала его плохо. Тем не менее, ночь прошла спокойно. 12-го ноября на мачте в дивизии подняли позывные «Очакова» и сигнал: «прислать депутатов», то есть революционеры из взбунтовавшихся воинских частей требовали от «очаковцев» присоединиться к ним, прислав своих депутатов. Это очень сильно взволновало команду, которая по-своему истолковала этот сигнал, решив, что с матросами флотской дивизии чинят расправу. Команда потребовала направить депутатов в Севастополь узнать, что там происходит. В 11 часов утра на мачте дивизии вновь подняли сигнал с тем же призывом. Матросы Декунин, Чураев и Гладков стали кричать, что надо ответить на позывные дивизии и послать в нее депутатов, что «там режут людей». Все попытки лейтенанта Винокурова воздействовать на команду успеха не имели. Тогда старший офицер разрешил послать двух депутатов в дивизию. Для этого матросы выбрали Гладкова и Декунина, вместе с мичманом Городысским отправились в дивизию. Во флотской дивизии они никого не нашли и пошли в Брестский полк, где в этот момент происходил митинг. По дороге в полк они встретили ехавшего на извозчике арестованного мятежными матросами коменданта крепости. Шедшая вокруг повозки толпа кричала: «своим судом!». На митинге в полку депутаты увидели большое количество матросов и солдат. Там были выдвинуты и требования матросов и солдат, в основном сводившиеся к улучшению условий прохождения службы, амнистии для политических заключенных матросов и солдат, вежливое обращение с нижними чинами, увеличение жалования, отмена смертной казни и так далее.

Матросы решили продолжить сноситься с берегом. Около 14 часов 13-го ноября, на «Очаков» приехали с берега два депутата. Командир «Очакова» попытался не дать им встретиться с матросами. но команда его не слушала. Депутаты сказали матросам, что на стороне восстания весь Брестский полк, крепостная артиллерия, Белостокский полк и другие воинские подразделения. Это было сильным преувеличением, но оно на команду подействовало. Депутаты сказали матросам, что они должны поддержать восставших. Команда ответила утвердительно. Тогда офицеры решили покинуть крейсер, что они и сделали, переехав на крейсер «Ростислав». После спуска флага, на «Очаков» приехал капитан I-го ранга Сапсай с флаг-офицером. Сапсай держал перед командой «Очакова» речь, убеждая ее прекратить мятеж. В конце речи Сапсай потребовал, что бы те, «кто хочет служить верой и правдой Государю Императору вышли вперед». Вновь, как и в первый раз, вперед вышла вся команда. Тогда Сапсай потребовал, чтобы были выданы те, кто не хочет служить дальше. Команда ответила, что служить хотят все. Но в то же время, кто-то из команды спросил: «А как наши требования?» Сапсай ответил, что они будут направлены в Петербург и там рассмотрены. Матросы просили Сапсая, чтобы офицеры вернулись на крейсер. Сапсай сказал, что офицеры вернуться только в том случае, если команда даст честное слово не участвовать в мятеже и слушаться своих офицеров. Матросы обещали. Окрыленный Сапсай поехал на «Ростислав» и сказал офицерам, что они могут возвращаться. Офицеры вернулись и потребовали от матросов сдать бойки от орудий. Команда уже хотела вернуть бойки, когда какой-то человек отчаянно крикнул: «Оружия не отдавать - ловушка!». Матросы отказались отдавать бойки, и офицеры вновь уехали на «Ростислав».

Однако уже в 18°°в гарнизоне состоялось заседание депутатов, на котором выступил Шмидт. Шмидт вновь заявил, что он социалист по убеждениям, что нужно требовать созыва Учредительного собрания. Он призвал ко всеобщему восстанию в армии и на флоте. Далее Шмидт сказал, что необходимо захватить «Ростислав». Для этого он предложил следующий план: он, Шмидт, пробравшись на «Ростислав», арестует адмирала, затем от его имени даст команду всем офицерам собраться в адмиральской каюте, где также их всех арестует.

Тем временем, на сторону восстания перешли контр-миноносец «Свирепый» и три номерных миноносца, которые были отведены в подчинение Шмидту, который вечером вернулся на «Очаков», захватив с собой своего 16-летнего сына Евгения. Около 6-ти часов утра на «Очаков» были привезены арестованные в гарнизоне офицеры с крейсера «Гридень» и миноносца «Заветный». Эти офицеры поехали в гарнизон за провизией, где и были схвачены мятежниками. Среди них был также генерал-майор Сапецкий. Шмидт приказал разместить арестованных по каютам. Затем по его приказу был захвачен пассажирский пароход «Пушкин». Шмидт распорядился всех пассажиров собрать на палубе «Очакова», что и было сделано. На восходе солнца он в присутствии команды и захваченных пассажиров, поднял над «Очаковом» красный флаг. При этом, Шмидт дал сигнал: «Командую флотом - Шмидт». Интересно, что во время поднятия красного флага, оркестр играл «Боже, Царя храни!». Этим он хотел привлечь на свою сторону другие суда эскадры, успокоить офицеров и матросов других кораблей, убедив их, что он не мятежник. Однако те безразлично отнеслись к этому сигналу.

Увидев, что на других судах не подымаются красные флаги, Шмидт отправился на миноносец «Свирепый» и стал в рупор призывать матросов других судов переходить на его сторону, так как «с ним Бог, Царь и весь русский народ». Ответом ему было гробовое молчание остальных судов.

Тем временем, Шмидт все больше убеждался в провале своих планов. Когда он следовал с «Прута» на «Очаков», ему кричали со «Свирепого»: «Мы служим Царю и Отечеству, а ты, разбойник, заставляешь себе служить!».

Убедившись, что мятеж не получает поддержки со стороны остальных судов, Шмидт сбросил маску и принялся действовать как заправский террорист и революционер: «Я имею много пленных офицеров, то есть заложников», - послал он сигнал всем судам. Ответа вновь не последовало. Тогда Шмидт решил захватить броненосец «Пантелеймон», бывший «Потемкин», что ему и удалось сделать. Арестовав всех офицеров, он выступил перед ними с речью: «Здесь, - говорил он, - в Севастополе, собраны лучшие революционные силы. Меня поддерживает весь свет. (…) Ялта даром снабжает меня провизией. Ни одна из обещанных свобод не осуществлена до сих пор. Государственная Дума - это пощечина для нас. Теперь я решил действовать, опираясь на войска, флот и крепость, которые мне все верны. Я потребую от Царя немедленного созыва Учредительного собрания. В случае отказа, я отрежу Крым, пошлю своих саперов построить батареи на Перекопском перешейке, и тогда, опираясь на Россию, которая меня поддержит всеобщей забастовкой, буду требовать, просить я уже устал, выполнение условий от Царя. Крымский полуостров образует за это время республику, в которой я буду президентом и командующим Черноморским флотом. Царь мне нужен потому, что без него темная масса за мной не пойдет. Мне мешают казаки, поэтому я объявил, что за каждый удар нагайкой я буду вешать по очереди одного из вас, и моих заложников, которых у меня до ста человек. Когда казаки мне будут выданы, то я заключу их в трюме «Очакова», «Прута» и «Днестра» и отвезу в Одессу, где будет устроен народный праздник. Казаки будут выставлены у позорного столба и каждый сможет высказывать им в лицо всю гнусность их поведения. В матросские требования я включил экономические нужды, так как знал, что без этого они за мной не пойдут, но я и депутаты матросы смеялись над ними. Для меня единственная цель - требования политические».

Здесь Шмидт как всегда выдает желаемое за действительное. Ни о какой сколько-нибудь существенной помощи мятежникам ни со стороны Ялты, ни со стороны Крыма, а тем более всей России и «всего света», речи не шло. Наоборот, к Севастополю двигался генерал Меллер-Закомельский с верными частями, остальные корабли Черноморской эскадры сохраняли полную верность правительству. Шмидт не мог не понимать, что часы его иллюзорной власти неминуемо сочтены. И он шел ва-банк, фантазируя о республике, отделении Крыма, своем президентстве и так далее. Скорее он убеждал в своем могуществе не пленных офицеров, а самого себя. Его мысли принимают порой болезненно-горячечный оборот: «Я буду требовать, просить я уже устал, выполнения условий от Царя…». У кого и что просил когда-либо Шмидт? Но главное в этих словах другое: Царь, унижено выполняющий условия Шмидта, - вот о чем мечтал первый «красный адмирал»!

Между тем на «Очакове» Шмидт полностью утратил хладнокровие. Он кричал, что перевешает всех офицеров, если не прекратится огонь. Потом сказал: «иду принимать смерть». Но в этот момент по «Очакову» стали бить все башенные орудия «Ростислава», «Терца» и «Памяти Азова», а также береговая артиллерия крепости. Команда «Очакова» бросилась в воду. Одним из первых бежал лейтенант Шмидт. Это было вызвано не его трусостью: просто, как и всякий революционер, он счел нецелесообразным принимать «глупую» смерть на обреченном крейсере. Его и его сына, подобрал миноносец № 270. Через несколько минут, посланный с «Ростислава» катер доставил Шмидта на броненосец. «Очаков» поднял белый флаг.

Насчет первого Шмидт был абсолютно прав: за его спиной остались страдания людей и потрясения. Но что касается «молодой, обновленной и счастливой России», то Шмидту не суждено было узнать, как глубоко он ошибался. Через 10 лет после расстрела Шмидта, его сын, молодой юнкер Е. П. Шмидт, добровольцем ушел на фронт и геройски воевал «За Веру, Царя и Отечество». В 1917 году он категорически не принял Октябрьский переворот и ушел в Белую армию. Прошел весь ее путь от Добровольческой армии до крымской эпопеи барона Врангеля. В 1921 году пароход увез Евгения Шмидта за границу от севастопольской пристани, с тех мест, где в 1905 году его отец помогал тем, кто сейчас поработил его Родину и гнал его самого на чужбину. «За что ты погиб, отец? - спрашивал его в изданной заграницей книге Евгений Шмидт. - Неужели для того, чтобы твой сын увидел, как рушатся устои тысячелетнего государства, расшатанные подлыми руками наемных убийц, растлителей своего народа?».

В этом горьком вопросе сына «красного адмирала» заключается главное поражение лейтенанта Шмидта.

Петр Мультатули

«Прометей», т. 8, М. 1971 г.

«Корабли-герои», с. 95.

РГА ВМФ, ф. 1025, о.2, д. 40.

РГА ВМФ, ф. 1025, о.2, д.40.

РГА ВМФ, ф. 1025, о.2, д. 40.

РГА ВМФ, ф. 1025, о.2, д. 45.

РГА ВМФ, ф. 1025, о.2., д. 45.

«Прометей», т. 8, 1971.

РГА ВМФ, ф. 11025, о.2, д.40.

РГА ВМФ, ф. 1025, о.2, д. 40.

РГА ВМФ. Ф. 1025, о. 2, д. 40.

«Корабли-герои», с. 96.

Е. Шмидт-Очаковский «Красный адмирал» Прага. 1926

Из книги ВЗЛЁТ 2012 06 автора Автор неизвестен

Ми-171А2: осенью – в небо Исходя из имеющегося портфеля заказов можно уверенно утверждать, что объемы производства вертолетов семейства Ми-8 (Ми-17, Ми-171) на заводах холдинга «Вертолеты России» в Казани и Улан-Удэ в ближайшие годы будут сохраняться на высоком уровне. А для

Из книги Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов” автора Арбузов Владимир Васильевич

Список погибших на броненосном крейсере ’’Адмирал Нахимов” в бою 14-15 мая 1905 г. у острова Цусима (кондукторов 1, нижних чинов 45) 1. Артиллерийский кондуктор Тимофей Чечуров. Комендоры: 1. Алексей Иванов Мальцев (Вологодской Тотемского Бережно-Слободской). 2. Прохор Николаев

Из книги Крейсер «Очаков» автора

§ 24.Октябрь 1905 года в Севастополе Севастополь встретил флот известием об объявленных накануне царских свободах и кровопролитии, которое в тот же день устроил в городе комендант крепости генерал Неплюев. Мирное обсуждение существа только что сообщенного телеграфом

Из книги Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945 автора Гостони Петер

§ 27. „Очаков” без офицеров 13 ноября с подъемом флага временно вступивший в командование М. М. Скаловский объявил команде, что в дивизии происходит мятеж, так как нижние чины нарушили верность присяге, и прочел приказание главного командира, требовавшее от всех, кто

Из книги Броненосный крейсер "Баян"(1897-1904) автора Мельников Рафаил Михайлович

§ 30. 15 ноября 1905 года Первым из кораблей, стоявших в Южной бухте, к „Очакову” присоединился миноносец „Свирепый”. Это было в полночь 15 ноября. Захват корабля осуществлялся по заданию депутата „Очакова” георгиевского кавалера (за бой „Варяга”) А. Р. Янковского под

Из книги 100 великих кораблей автора Кузнецов Никита Анатольевич

§ 31. „Очаков” в огне Согласно донесению главного распорядителя „усмирения морских команд” генерала Меллера- Закомельского ультиматум о сдаче восставшим предъявили в 14 час. 15 мин.„По истечении часового срока, - как докладывал генерал Николаю II, - канонерская лодка

Из книги Крейсер I ранга "Россия" (1895 – 1922) автора Мельников Рафаил Михайлович

§ 39. Снова „Очаков” 1917 год стал последним годом существования Российской империи. Так недавно пышно справивший свое 300-летие и рассчитывавший существовать века самодержавный режим рухнул за считанные дни. Царь Николай II, еще вчера повелевавший „сей же час” прекратить

Из книги Цусима - знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II автора Галенин Борис Глебович

Глава 2 Война и политика в Юго-Восточной Европе осенью 1944 года Захват власти правыми радикалами, прежде всего «Скрещенными стрелами», после капитуляции королевского дворца в Будапеште на всей остальной не занятой русскими территории страны прошел без всяких трений и в

Из книги Суворов автора Богданов Андрей Петрович

Немецкие позиции в Дунайском регионе осенью 1944 года «Политическая битва» в Венгрии была – рассматривая ее поверхностно – выиграна немцами. Новое будапештское правительство внешне сохранило видимость изрядно потрепанного германо-венгерского братства по оружию, и –

Из книги «Белые пятна» Русско-японской войны автора Деревянко Илья

Из книги автора

Крейсер «Очаков» К началу ХХ в. на Черном море сложилась следующая ситуация: Российский флот имел заметное качественное превосходство над турецким в линейных силах, но при этом в его составе напрочь отсутствовали современные крейсера. Единственный представитель этого

Из книги автора

Приложения Приложение № 1 На крейсере "Россия" (ИЗ ДНЕВНИКА ЛЕЙТЕНАНТА Г.К. 3)27 января 1904 г. Спокойно стоял я на вахте с 8 до 12 ч дня. Был морозный, ясный солнечный день, и бухта Золотой Рог, с расположенным на берегу Владивостоком, смотрелась очень весело; на блестевшем льду,

Из книги автора

5. Морскому Министру Генерал-Адъютанта, Вице-Адмирала Рожественского РАПОРТ июль 1905 года, Сасебо 5.1. Встреча отрядов. Конец ожидания «Отряд контр-адмирала Небогатова присоединился ко 2-й эскадре 26 апреля в море близ побережья Аннама, в 20 милях от входа в бухту

Из книги автора

ОЧАКОВ «Бить брешь с флота в нижнюю стену. Успех, штурм». По-видимому, еще при встрече с Суворовым после «Кинбурнского ада» Потемкин предостерег Александра Васильевича от штурма Очакова со стороны лимана, предлагая минимизировать жертвы осадой. Жестоко страдавший от

Из книги автора

Приложение 3. Рапорт командира 4-го восточно-сибирского саперного батальона начальнику штаба 4-го сибирского армейского корпуса о боевых качествах пуленепробиваемых «нагрудных панцирей», поступивших в армию в конце русско-японской войны 1904–1905 г.г. 28 сентября 1905

· «Севастопольский пожар» ·

На стапеле Севастопольского адмиралтейства заложили крейсер, который с апреля зачисли в списки Российского императорского флота под наименованием «Очаков» (однотипный корабль назвали «Кагул»); официальная закладка состоялась 13 августа того же года. Строитель - Н.И. Янковский.

По проекту крейсер имел следующие характеристики: водоизмещение - 6645 т; длина - 134 м, ширина - 16,6 м, осадка - 6,3 м. Главные механизмы - две паровые машины тройного расширения общей мощностью 19 500 л.с., пар для них вырабатывали 16 котлов Бельвиля. Вооружение - по 12 152 мм и 75 мм орудий, 8 47 мм и 2 37 мм, а также две десантные пушки, два пулемета, шесть торпедных аппаратов. Четыре шестидюймовки устанавливались в двухорудийных башнях, еще четыре - в одиночных казематах. Толщина брони: палуба 35—79 мм, боевая рубка - 140 мм, башни - 127 мм, казематы - до 80 мм. Экипаж - 570 человек.

Торжественный спуск корабля на воду состоялся 21 сентября 1902 г., достройка шла не слишком быстро, но к осени 1905 г. «Очаков» уже приступил к испытаниям машин и артиллерии. Во время Севастопольского восстания 14 (27) ноября крейсер стал флагманом революционной эскадры, на нем находился штаб восставших и командовавший ими Пётр Петрович Шмидт.

На следующий день власти решились подавить восстание силой: «Очаков» и несколько других кораблей под красными флагами были обстреляны корабельной, береговой и полевой артиллерией, по ним вели ружейный огонь верные правительству войска. Многие корабли революционной эскадры пострадали, погибло до 100 человек. «Очаков» получил много попаданий и загорелся, пожар на нем продолжался два дня.

восстание во главе с лейтенантом П. П. Шмидтом. Это было одной из самых крупных вооруженных выступлений на Черноморском флоте в период Революции 1905—1907 гг. в Российской империи. Началось стихийно в ответ на попытку командования флотом учинить расправу над участниками многотысячного митинга матросов и солдат. Охватило свыше 4000 береговых матросов, солдат и рабочих порта. К восставшим присоединились команды крейсера «Очаков», броненосца «Св. Пантелеймон» (бывший « Князь Потёмкин -Таврический »), всего 12 кораблей.

Пассивность восставших привела к тому, что военное командование стянуло верные правительству войска и корабли и разгромило восставших. На рейде и суше было арестовано свыше 2000 человек. Приговорами военных судов были осуждены свыше 300 участников восстания, более 1 тыс. человек наказано без суда, а лейтенант Шмидт, матросы Гладков, Антоненко и Частник приговорены к смертной казни.

Надо отметить, что в сравнении с политикой ряда других стран российские власти были довольно гуманными.

Предпосылки мятежа

Первым массовым выступлением на флоте стал бунт матросов-черноморцев, восставших в июне 1905 года на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Менее чем через полгода вспыхнуло восстание на крейсере «Очаков», затем центр революционной активности сместился на Балтику, восстание было поднято на крейсере «Память Азова».

Наконец революционная волна докатилась до Дальнего Востока: в октябре 1907 года там начались события, центром которых стал миноносец «Скорый».

Все мятежи были подавлены, но причины, которые заставили людей выступить против власти, не были изжиты. Поэтому не удивительно, что флот сыграет важную роль уже в Революции 1917 г.

Активное участие в событиях приняли и матросы. Это не было удивительным. Если солдаты, в массе своё крестьяне, были традиционно консервативны и пассивны, сохраняя веру в «хорошего царя», и не отметились значительными революционными выступлениями, то с матросами картина была иной. Среди матросов было много рабочих, чтобы было связано с необходимость эксплуатации кораблей, имеющих сложную начинку. Флот окончательно стал паровым и броненосным. Это накладывало свой отпечаток на социальный состав матросов. Среди призывников с каждым годом возрастал процент рабочей молодежи. Они имели определенное образование, читали книги и газеты. Поэтому революционным активистам намного легче было создать подпольные ячейки на флоте.

При этом ситуация в стране и на флоте вызывала недовольство матросов. Положение рабочего класса было тяжелым, что свойственно любой капиталистической стране (пример, современной России очень нагляден, после развала СССР прав у работников всё меньше, а произвол начальства сильнее, вплоть до ввода «потогонной системы»). Служба на флоте была тяжелой и длилась 7 лет. На содержание личного состава денег выделяли мало, часто они просто разворовывались (коррупция была одним из бичей Российской империи). На флоте процветали суровая муштра и мордобой. Традиции Ушакова, Лазарева и Нахимова по воспитанию матросов и человеческому к ним отношению, кроме некоторых исключений, были прочно забыты. Произвол и бессмысленная муштра вызывали у солдат и матросов чувство протеста, подавленной злобы, не удивительно активисты социал-демократических движений получили на флоте заметную поддержку. Во флоте появились очаги революции. Уже в 1901-1902 гг. на флоте возникли первые социал-демократические группы и кружки.

В конце 1901 г. в Севастополе кружки объединяются в социал-демократический «Севастопольский рабочий союз». Однако через несколько месяцев «Севастопольский рабочий союз» был разгромлен охранкой. В начале 1903 г. в главной же базе был создан комитет по руководству революционным движением на Черноморском флоте. Позднее он влился в Севастопольский комитет РСДРП, созданный в конце 1903 г. Таким образом, революционное движение на флоте приобретает организованный характер и постепенно становится массовым.

В апреле 1904 г. в результате объединения кружков 37-го флотского экипажа в Николаеве, 32-го экипажа в Севастополе и ряда других команд с партийной организацией учебного отряда был создан Центральный флотский комитет (Централка), ставший военной организацией Севастопольского комитета РСДРП. В его состав вошли большевики А. М. Петров, И. Т. Яхновский, Г. Н. Вакуленчук, А. И. Гладков, И. А. Черный и другие.

Централка имела связи с социал-демократическими организациями Харькова, Николаева, Одессы и других городов, а также с Женевой, где находился В. Ленин. Центральный комитет вёл пропаганду и агитацию среди матросов и солдат, распространял революционную литературу и прокламации, проводил нелегальные собрания солдат и матросов.

Власти реагировали на это крайне неумело. Пытаясь предотвратить совместные выступления моряков и рабочих Севастополя, командующий флотом вице-адмирал Чухнин 1 ноября 1904 г. издал приказ, запрещавший увольнение в город.

Это только вызвало возмущение матросов. 3 ноября несколько тысяч человек из Лазаревских казарм потребовали у дежурного офицера увольнения в город. Не получив разрешения, они взломали ворота и ушли. Зачинщики этого выступления были арестованы. Часть матросов флотской дивизии списали на корабли. Несколько сот матросов были переведены на Балтику. Однако это не могло ликвидировать корни проблемы.

Тем временем революция нарастала. В январе — марте 1905 г. в забастовках участвовали 810 тыс. промышленных рабочих. Крестьянское движение весной и летом 1905 г. охватило более одной пятой части уездов империи. Усиливались революционные настроения и в вооруженных силах. Особенно усилилась смута после Цусимского разгрома.

Центральный флотский комитет, руководствуясь решениями III съезда партии, приступил к подготовке вооруженного восстания на Черноморском флоте. Цель выступления заключалась в том, чтобы овладеть всеми кораблями флота и совместно с солдатами гарнизона и рабочими города взять власть в свои руки. Планировалось, что Севастополь явится центром революции на юге России и отсюда пожар восстания будет переброшен на Кавказ, в Одессу, Николаев, всё Северное Причерноморье. Восстание собирались начать в конце летних маневров флота, в августе — сентябре 1905 г., когда, как ожидалось, революционное движение в России достигнет своего пика.

Однако этот план был сорван стихийным вступлением в июне на эскадренном броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Эпопея «Потемкина» закончилась тем, что броненосец прибыл в Констанцу и из-за отсутствия топлива, пресной воды и продовольствия моряки вынуждены были сдаться румынским властям на правах политических эмигрантов. Часть матросов осталось в Румынии или перебрались Болгарию, Англию, Аргентину и другие страны, часть вернулась в Россию и была осуждена. Корабль был возвращён России и переименован в «Святой Пантелеймон». Несмотря на стихийность выступления броненосца — это было первое массовое революционное вступление в вооруженных силах, первое восстание крупной военной части.

Кроме восстания на «Потёмкине», мятеж произошёл на учебном корабле «Прут». Матросы, узнав о выступлении потёмкинцев, арестовали командира и офицеров корабля. Мятежники решили следовать в Одессу и присоединиться к «Потемкину». Но там корабль уже не застал броненосец. «Прут» направился в Севастополь, надеясь поднять восстание на эскадре. Навстречу «Пруту» были высланы два миноносца, которые взяли его под конвой. В Севастополе 44 участника восстания были арестованы и преданы суду. Зачинщиков (А. Петрова, Д. Титова, И. Черного и И. Адаменко) приговорили к смертной казни, остальных — к каторге и тюремному заключению. Эти восстание привели к усилению репрессий и активизации розыска что сорвало планы по началу крупного восстания.

Во второй половине 1905 г. революционное движение в России продолжало нарастать. Всероссийская политическая стачка в октябре привела к образованию во многих городах Советов рабочих депутатов. Царь Николай II вынужден был издать 17 октября 1905 г. манифест, в котором обещал народу политические права и свободы.

В Севастополе 18 октября прошёл митинг и демонстрация рабочих, матросов и солдат, которые потребовали освобождения политических заключенных. Когда демонстранты подошли к воротам тюрьмы, солдаты охраны открыли огонь. Было убито 8 и ранено 50 человек. Военные власти ввели в городе военное положение.

В последующие дни ситуация в Севастополе продолжала накаляться. Митингующие требовали снять военное положение, вывести с улиц казаков, отдать под суд виновников расстрела у тюрьмы и освободить всех политических заключенных. Создали даже народную милицию, она просуществовала всего три дня и вызвала большой переполох у властей. 20 октября в Севастополе состоялись похороны, что вылились в мощную демонстрацию.

На городском кладбище был организован митинг, на нём выступил лейтенант Пётр Шмидт, который пользовался большой популярностью революционной интеллигенции города и матросов Черноморского флота. По приказу командующего флотом Чухнина Шмидт был арестован. Однако по требованию рабочих, матросов и солдат гарнизона властям пришлось освободить его.

Таким образом, обстановка в городе накалилась. В конце октября в Севастополе началась всеобщая забастовка рабочих,

железнодорожников и моряков торгового флота. 3 ноября адмирал Чухнин издал приказ, запрещавший матросам посещать митинги, собрания, распространять и читать «преступную» литературу. Однако это не могло стабилизировать ситуацию.

Восстание

8 (21) ноября произошли волнения на крейсере «Очаков» и броненосце «Святой Пантелеймон». 10 (23) ноября после проводов демобилизованных матросов состоялся большой митинг. Военная организация Севастопольского комитета РСДРП пыталась предотвратить неподготовленный взрыв. Но предотвратить преждевременное начало восстания не удалось. 11 (24) ноября восстание стихийно вспыхнуло во флотской дивизии.

11 (24) ноября должны были состояться выборы в Совет рабочих, матросских и солдатских депутатов. В связи с этим планировалось проведение больших митингов у матросских и солдатских казарм. Командующий флотом Чухнин, пытаясь не допустить проведения митинга у флотских казарм, направил туда сводный отряд из матросов флотских экипажей и солдат Белостокского полка, которые заняли выходы из казарм и не выпускали матросов на митинг.

Вскоре в накалившейся обстановке произошла стычка. Матрос К. П. Петров выстрелами из винтовки ранил командира сводного отряда контр-адмирала Писаревского и командира учебной команды Штейна, причем второго — смертельно. Петрова схватили, но практически сразу его освободили матросы. После этого дежурные офицеры были арестованы, обезоружены и отведены в канцелярию. Утром они были освобождены, но изгнаны из казарм. К мятежникам флотской дивизии присоединились солдаты Брестского полка, крепостной артиллерии, крепостная саперная рота, а также матросы дежурной роты броненосца «Синоп», посланной Чухниным для усмирения восставших.

Так началось ноябрьское восстание, которое Ленин образно назвал «севастопольским пожаром».

12 ноября в городе началась всеобщая забастовка. В ночь на 12 ноября был избран первый Севастопольский Совет матросских, солдатских и рабочих депутатов. Утром состоялось первое заседание Севастопольского Совета. Собрание прошло безрезультатно. Большевики призывали к решительным действиям, меньшевики же предлагали не усугублять ситуацию и превратить восстание в мирную забастовку с выдвижением экономических требований. Только вечером были выработаны общие требования: созыв Учредительного собрания, установление 8-часового рабочего дня, освобождение политических заключенных, отмена смертной казни, снятие военного положения, уменьшение срока военной службы и т. д.

Власть в городе перешла в руки Совета матросских, солдатских и рабочих депутатов, который организовал патрулирование, взял под свой контроль запасы топлива, продовольствия, вещевые склады. Тем временем военное командование накапливало силы для подавления восстания. В ночь на 13 ноября офицерам Брестского полка удалось вывести солдат за город в лагеря в район Белостокского полка. В Севастополь срочно начали стягивать подтягивались войска из других городов. Чухнин объявил город на военном, а крепость на осадном положении.
Восстание продолжало разрастаться. 13 (26) ноября началось восстание на крейсере «Очаков». Офицеры попытались разоружить команду, но не смогли.

Тогда они вместе с кондукторами покинули корабль. Руководство восстанием взяли в свои руки большевики крейсера — С. П. Частник, Н. Г. Антоненко и А. И. Гладков.

В ночь 15 (28) ноября революционные матросы овладели минным крейсером «Гридень», миноносцем «Свирепый», тремя номерными миноносцами и несколькими мелкими судами, а в порту захватили некоторое количество оружия. Тогда же к мятежникам присоединились экипажи канонерской лодки «Уралец», миноносцев «Заветный», «Зоркий» и учебного корабля «Днестр». Утром на всех восставших кораблях были подняты красные флаги.

Восставшие надеялись, что к ним присоединятся и остальные корабли флота. Однако командование успело принять контрмеры. На эскадре производилось обновление личного состава, были списаны или арестованы матросы, которые симпатизировали восставшим и были под подозрением. Чтобы привлечь на сторону восставших всю эскадру, Шмидт обошёл ее на миноносце «Свирепый», но без успеха.

Командование уже контролировало ситуацию. К восстанию присоединился «Пантелеймон» (бывший «Потёмкин»), но сам броненосец уже не был боевой единицей, так как с него сняли вооружение.

Силы восставших составляли 14 кораблей и судов и около 4,5 тыс. матросов и солдат на кораблях и берегу. Однако боевая мощь их была незначительной, так как большинство корабельных орудий еще до восстания были приведены в негодность. Только на крейсере «Очаков» и на миноносцах артиллерия находилась в исправности. Солдаты на берегу были плохо вооружены, не хватало пулеметов, винтовок и патронов. Кроме того, восставшие упустили благоприятный момент для развития успеха, стратегическую инициативу. Пассивность оборонительной тактики восставших помешала привлечь к себе всю Черноморскую эскадру и Севастопольский гарнизон.
А противники революционеров, в отличие от 1917 г., ещё не утратили воли и решительности. Командующий войсками Одесского военного округа генерал А. В. Каульбарс, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Г. П. Чухнин и командир 7-го арткорпуса ген.-лейтенант А. Н. Меллер-Закомельский, поставленный царем во главе карательной экспедиции, стянули до 10 тыс. солдат и смогли выставить 22 корабля с 6 тыс. человек экипажа.

Во второй половине дня 15 ноября восставшим был предъявлен ультиматум о сдаче. Не получив ответа на ультиматум, верные правительству войска пошли в наступление и открыли огонь по «внутренним врагам». Был отдан приказ открыть огонь по мятежным кораблям и судам. Вели огонь не только корабли, а также береговая артиллерия, орудия сухопутных войск, а также солдаты из пулеметов и винтовок (их расставили по берегу). В ответ на обстрел три миноносца, в том числе «Свирепый», попытались атаковать броненосец «Ростислав» и крейсер «Память «Меркурия».

Однако под сильным огнем они получили большие повреждения и не смогли довести торпедную атаку до конца. «Свирепый» отстреливался до тех пор, пока не были снесены все палубные надстройки. При этом погибли многие матросы корабля.

Корабельная и береговая артиллерия нанесла мощный удар по восставшим. Крейсер «Очаков», наиболее мощная единица восставший (из вооруженных кораблей), оставаясь на рейде неподвижной мишенью, сразу утрачивал все достоинства легкого быстроходного крейсера. К тому же этот корабль, только что построенный и еще проходивший испытания, не мог считаться полноценной боевой единицей и даже не имел скомплектованных орудийных расчетов (на корабле вместо 555 было лишь 365 матросов). «Очаков» получил десятки пробоин, загорелся и в ответ смог сделать всего несколько выстрелов. В результате обстрела крейсер получил тяжелые повреждения (при восстановлении крейсера в корпусе насчитали 63 пробоины и ремонт длился более трех лет). Обстрел революционных кораблей продолжался до 16 часов 45 минут. Многие суда были объяты огнем, и матросы стали покидать их.

Раненый Шмидт с группой моряков пытался на миноносце № 270 прорваться в Артиллерийскую бухту. Но корабль получил повреждения, потерял ход, и Шмидт со своими товарищами был арестован.

Матросы и солдаты, находившиеся в казармах флотской дивизии, оказывали сопротивление до утра 16 (29) ноября. Они сдались после того как кончились боеприпасы и казармы подверглись мощному артиллерийскому обстрелу.

В целом учитывая масштаб мятежа и его опасность для империи, когда существовала возможность восстания значительной части Черноморского флота, при поддержке части сухопутных войск, наказание было довольно гуманным. Но само восстание подавили жестко и решительно. Сотни матросов погибли. Руководители Севастопольского восстания П. П. Шмидт, С. П. Частник, Н. Г. Антоненко и А. И. Гладков по приговору военно-морского суда в марте 1906 г. были расстреляны на острове Березань.

В заключительном слове на суде П. П. Шмидт гордо заявил: «Я знаю, что столб, у которого встану я принять смерть, будет водружен на грани двух разных исторических эпох нашей родины… Позади за спиной у меня останутся народные страдания и потрясения тяжелых лет, а впереди я буду видеть молодую, обновленную, счастливую Россию»

Свыше 300 человек были приговорены к разным срокам тюремного заключения и каторги. Около тысячи человек подверглись дисциплинарным наказаниям безо всякого суда.