11.06.202227.05.2017

За что воюют и чего боятся русские солдаты на Ближнем Востоке. Говорит военный инструктор Георгий Закревский

Вмешательство РФ в дела Сирии принято сравнивать с Афганистаном. Но внутри армии чаще поминают войну во Вьетнаме, где советская сторона ограничилась минимальным воздействиемФото: Министерство обороны РФ

О войне в Сирии, в которой участвует российская армия, мы, как правило, узнаем из скупых сводок генштаба и, к сожалению, трагичных новостей о гибели наших военнослужащих. Как попадают в Сирию, сколько зарабатывают русские наемники, боятся больше «томагавков» Трампа или боевиков ИГИЛ (деятельность организации запрещена на территории РФ), вы прочтете впервые на «URA.RU». О жизни и мыслях российских солдат в Сирии рассказывает Георгий Закревский — человек, прошедший многие горячие точки, инструктор по боевой подготовке одного из подразделений в Донбассе, эксперт по Ближнему Востоку.

Счет погибшим российским военным в Сирии идет уже на десятки человек. По меркам экспертов, это не много для такой масштабной операции

На Ближнем Востоке мне доводилось бывать не раз: несколько лет назад я жил и в Сирии, и в Ливане, и еще в паре стран. В Бейруте (столица соседнего с Сирией государства Ливан — прим. ред.) я вообще проживал в квартале, который целиком принадлежит Хезболле (военизированная политическая партия в Ливане, признанная в ряде стран террористической организацией). Кстати говоря, это самый спокойный и безопасный район в Бейруте. С людьми, которые собираются или уже побывали в Сирии, я контактирую постоянно.

Россиян, воюющих в этой стране, можно разделить на три части: это официальные военнослужащие Минобороны, наемники и добровольцы . (те, кто едут за свой счет — прим. ред). Последних в Сирии почти не осталось. С того момента, как туда завели наш официальный контингент, всем остальным дали понять: прокатившись туда, ты получишь уголовное дело — неважно, за какую сторону воевал.

Во-первых, это нецелесообразно: все, что надо, там и так делается, и с гораздо большей отдачей, чем от горстки добровольцев. Во-вторых, теперь это политика России и ее властей, неофициальных граждан РФ там быть не должно.

Кроме официального контингента есть вояки, которые заезжают по контрактам Минобороны, но не имеют официального статуса военнослужащих. Это группа Вагнера, которую еще называют частной военной компанией, но это не верно: никаких ЧВК в российском правовом поле не существует.

То, что у нас называют ЧВК — это обычные ЧОП, которые параллельно зарегистрированы за рубежом. В России сейчас ходят разговоры об узаконивании ЧВК, но этого не будет: в нынешних условиях никто не даст 5-6 тысячам людей с оружием, прошедших обучение и имеющих возможность быстро мобилизоваться, гулять по просторам России.

Наемники

А вот в Сирии наших наемников используют по полной программе: с ними проще, их не жалко, никто не будет задавать вопросов. По моим оценкам, их около 1500 человек (численность постоянно «плавает»). Набирают их в лагере под Краснодаром, там же обучают и тренируют: полиграф, полоса препятствий.

Раньше наемники зарабатывали неплохо: те, кто участвовал в боевых действиях, могли получать по полтора миллиона рублей в месяц. Люди ездили зарабатывать.

Многие добровольцы, воевавшие в Донбассе, перебрались в Сирию — уже в качестве наемников.

Но в последнем наборе, начиная с марта, совсем другие условия. Деньги срезали: теперь обещают максимум 300 тысяч, причем никаких «боевых». Набор, который начался в марте и длился обычно две недели, уже дважды продлевали, и, насколько я знаю, он открыт до сих пор: и люди поумнели, и мало осталось тех, кто без мозгов. А набирают «баранину» [«пушечное мясо»], как это называется на нашем языке.

Кстати, сейчас идет набор и в Донбасс. Вы бы видели уровень тех, кого туда набирают — крайне низкий (почти у всех). То же самое — наемники в Сирии: без гарантий, без страховки, кто туда пойдет? Вы бы пошли за 300 тысяч, причем не просто посидеть где-нибудь в гарнизоне, а в самую горячую точку, где вас будут кидать на отмороженных фанатиков? Воевать надо за деньги (но они должны быть нормальные) или за идею, как это было в Донбассе.

В Донбассе многие шли воевать, будучи непрофессионалами, но у них была мотивация. Если есть то, что называется «дух» и хотя бы минимальная подготовка, то человек может хорошо воевать даже при отсутствии специфических навыков.

Но тех идейных, кто шел в Донбассе первой волне, почти не осталось. Последние уехали прошлым летом. Я это знаю, недавно там был — вернулся в марте. Добровольцы из Донбасса, кстати, тоже набираются в Сирию, но большинство — это уже совсем неквалифицированные бойцы, хотя считают себя спецами.

Контрактники

На аэродромах есть и пилоты, и технический персонал, и охрана

Основная часть россиян в Сирии — это военнослужащие-контрактники (срочников там нет). Они получают меньше (порядка 100-200 тысяч рублей в месяц), но у них соцпакет, гарантии, страховки, выплаты в случае смерти, увечий и так далее. Если сравнивать наемников и контрактников, то эффективнее как раз регулярные войска. Причем я говорю не об элитных группах ГРУ, а об обычных мотострелках и других частях. Не все, конечно, но те части, которые находятся в постоянной боевой готовности и отправляются в зоны боевых столкновений, очень хорошо оснащены и подготовлены.

Что касается воинских специальностей, то наемники — это чисто пехота, плюс водители, минометчики, корректоры под минометы и полевую артиллерию (небольшого калибра). В официальном контингенте спектр подразделений широкий: десантники, морские пехотинцы, военная полиция, артиллеристы, саперы (в составе других подразделений) — не считая спецгрупп, которые отрабатывают свои задачи: для них это тренинг в боевых условиях, который профессионалам необходим постоянно.

По словам эксперта, МиГи заменили на «Cушки», но группировка осталась та же, даже выросла

Фото: Военнослужащий российского контингента в Сирии

Ну и, конечно, летчики и технические специалисты подразделений обеспечения аэродромов — то, с чего все начиналось. Помните, в какой-то момент, когда мы свои задачи выполнили, был момент затишья, сказали, что мы самолеты выводим. Вывели даже не половину, но потом все они вернулись. Немного поменялся технический состав. Например, вместо МИГ-29 вернулись СУ-24, но по численности авиагруппировка такая же, и может быть, даже более мощная, чем в начале кампании. Самолетов там много, в основном «СУшки» (24, 34, 25, 30), а также вертолеты (Ми-8, ми-24 и Ми-28 «Ночной охотник»).

После того, как мы поставили в Сирии зенитно-ракетный комплекс С-400, там есть наши ПВО-шники (сирийцев к комплексам никто не допустит). А также моряки : есть те, кто ходит туда по очереди в составе эскадр, есть те, кто находится там на постоянной основе. Они ротируются, конечно, но служат прямо в Тартусе.

Советники

Одна из самых обсуждаемых среди моих знакомых тем — ракетный удар США по аэродрому Шайрат. Заметили, какие шли после этого информационные сообщения? Самые первые: «ай-яй, какие американцы негодяи и мерзавцы: нарушили международные договоренности — разгромили базу». А потом шли одновременно два информационных потока: по одному транслировались, что США нанесли поражение бункерам и самолетам, а по другому, что они ничего не повредили.

В летной столовой на российской авиабазе «Хмеймим» в Сирии

Фото: военнослужащий российского контингента в Сирии

Оба этих потока правильные, так как идут из одного источника. Американцы действительно предупредили наших о том, что будет удар, хотя и всего за два часа. Вспомните, какое было количество пострадавших? По данным наших военнослужащих, семь человек. По восемь «томагавков» на человека, что ли? Даже если часть ракет отклонилась от курса, все равно от аэродрома ничего не должно было остаться: он не просто был бы разрушен — там было бы просто перепаханное поле.

На самом деле после предупреждения вывезли не только нашу технику, но и сирийскую и, видимо, самих сирийцев. На аэродроме осталась неликвидная техника: «развалины», которые не могли передвигаться своим ходом. Поэтому и получилось, что никакого ущерба сирийской армии, ее оснащению нанесено не было. При этом есть картина, что злодейски напали, нанесли ущерб. Так делали еще в Великую Отечественную, когда на несуществующих аэродромах ставили макеты самолетов.

Гипотеза о том, что наши просто дали США испытать оружие — бред. Видимо, у Трампа «сорвало клапан», и он решил себя проявить: показать Америке и всему миру силу американского оружия. Но неудачно: не просто не показали, а еще и промазали.

У американцев, конечно, проблемы с технической войной, но не настолько, чтобы половина ракет не долетела до места. Полагаю, в этом есть наша заслуга.

Зато теперь в Сирию будут совершенно официально поставлено еще несколько комплексов, которые перекроют все границы и объекты — не только наши, но и сирийские.

В Сирии мы действительно достигли своих целей: мы стабилизировали обстановку, откинули террористов, показали, как можно эффективно добиваться результатов за короткое время, тогда как коалиция не достигла там ничего. После удара Трампа «томагавками» мы навсегда исключили возможностьамериканской агрессии в Сирии — благодаря силам ПВО. Сирия — это наша «песочница», и мы никого в нее не пустим.

Это приятно, после того, как 20 лет «хлопали ушами». У нас же там советники сидели до последнего времени, но в 2012 году было решено упразднить этот институт. Я думаю, что если бы тогда не убрали наше присутствие в Сирии, то этой войны вообще бы не было. А теперь мы исправляем свои ошибки.

Сирия — это «Афганистан» или «Вьетнам»?

Сейчас принято сравнивать Сирию и Афганистан. Думаю, корректнее сравнивать с Вьетнамом, где мы ограничивались только поставками вооружений и использованием военных советников. После Афгана выводы были сделаны: никто в мясорубку не бросается, идет дистанционная война, наши подразделения участвуют в точечных ударах и охране. Потери есть, но они не такие уж и большие: несколько десятков человек (не более сотни) за все время. Это минимальные потери для такой войны и такого количества времени. Это солдаты, это их работа.

Тактика, которую мы сейчас предпринимаем, абсолютно оправдана — и это полностью совпадает с прогнозом, который я делал два года назад. Я обрисовывал четыре существующих сценария: будем бомбить до упора, но никакого толку не будет; мы быстро победим, потому что все убегут от одного нашего вида; мы влезем в сухопутную операцию и завязнем, как в Афганистане; и, наконец, сценарий, о котором я говорил: мы будем продолжать авиаудары, и это принесет победу над ИГ [террористическая организация, запрещенная в РФ].

Тогда же я говорил: после того, как мы разберемся с Сирией, ничто не мешает нам разморозить конфликт в Донбассе — и этот прогноз тоже оправдывается.

А вот дальнейший прогноз зависит от многих переменных, большинство из которых находится вне Сирии: назревает конфликт на Корейском полуострове, который может оказаться более напряженной точкой, хотя войны там нет.

Планы США

Помните, как у нас все радовались Трампу, что он победил, все его хвалили? Но прошло два месяца, он начал вести себя несколько по-другому. Все тут же разочаровывались и начали ругать его. Они не понимают: благо для России только в том, что это Трамп, а не Клинтон, которая реально могла развязать войну. Заслуга Трампа в том, что мы живем в прежнем нормальном мире. Хотя он, безусловно, продолжает политику США. Они действуют против всех — не только против России и террористов, но и в ущерб своим как бы союзникам — Турции, Европе.

Многие сирийские города лежат в руинах. Их восстановление потребует времени и средств

Они развалили весь Ближний Восток войнами, начиная с 2003 года. Из-за демократии? Нет, конечно. И даже не из-за нефти, хотя это значимый фактор. Они создают очаги дестабилизации по всему миру, потому что страны, погрязшие в войне, не могут двигаться вперед, развивать свою экономику и влияние, иметь вооруженные силы и прочие. Европу они заполонили беженцами, создают очаги дестабилизации в Латинской Америке, в Азии.

Назовите мне точку, кроме Арктики и Антарктиды, где нет кризиса, спровоцированного США? Для Штатов идеально, чтобы была одна крупная развитая страна, а весь остальной мир находился на стадии средневековья.

Ближний Восток они подложили нам: это не то чтобы недалеко от России, а практически у нас под боком — очаг дестабилизации, разрухи и терроризма. Особо «одаренные» у нас кричали: «Зачем Путин вообще туда полез?». Да затем, чтобы мы воевали там, а не здесь, чтобы тут все жили обычной мирной жизнью.

Но Сирия не будет точкой третьей мировой войны: сегодня более яркая точка — Корея. Сейчас они могут поджечь Корейский полуостров, пострадают сперва «союзники» США — японцы и южные корейцы, а затем и весь мир. Они не понимают, что Киму даже некуда бежать, а значит, он будет стоять до последнего — как загнанный в угол зверь. Если обычный шизофреник может просто покончить с собой, то единовластный правитель ядерной страны может совершить самоубийство гораздо эффектнее.

Планы России

Русских в Сирии любят и ждут: волонтер из Екатеринбурга Ганеев во время раздачи гуманитарной помощи в освобожденном Хомсе

Тем временем в Сирии все будет разворачиваться в той же тактике: доочистка от ИГИЛ оставшихся территорий. Если успеем, сделаем это и с Раккой. В Ирак мы уже не полезем — там не наша территория.

Скорее всего, мы будем помогать восстанавливать Сирию. Там уже, кстати, работают наши госпитали (пока чисто военные). Это уже делается, и достаточно по-умному: даже гуманитарная помощь, которая раздается сирийцам, на ней написано «Россия заботится о вас» по-русски и по-арабски. Это явно будет уже наша территория — как во времена СССР.

Мы будем помогать восстанавливать государство как в экономическом плане, так и в политическом. Скорее всего, в Сирии через некоторое время пройдет референдум о доверииАсаду. Голосование покажет, что Асада поддерживает большинство, и Сирия будет существовать в прежнем военном ключе. Там еще с советских временем к русским хорошее отношение: в Сирии нас помнят и ждут.

Записал Андрей Гусельников.

Разноплановая работа в Сирии привлекает людей различных профессий. Причин для перманентного спроса можно назвать несколько. На первом месте стоит стабильный уровень дохода. В богатой нефтяными ресурсами стране за 1 год можно заработать гораздо больше, чем у себя на родине, но для этого необходимо знать, как попасть сюда.

На втором месте находятся комфортные условия труда. Завершает представленный список туристический аспект. Работая в этой стране, иностранец может осмотреть памятники всемирного наследия или побывать на берегу моря.

Исторически сложилось, что Сирия имела дружественные отношения с представителями социалистического лагеря. Во многом это определило тот факт, что для русских трудоустроиться здесь проще. При этом никто не отменял требования национального законодательства в сфере трудовой иммиграции.

Подготовительный этап

Вне зависимости от того, будет соискатель работать по контракту или срочному трудовому договору, необходимо подготовить следующий пакет документов:

цветные копии всех значимых страниц паспорта;
цветную копию свидетельства о рождении;
3 полноразмерных фотографии и 2 фото паспортного формата;
переведенное на английский язык резюме с детальным описанием полученного образования, навыков и квалификации;
заполненную на английском языка анкету установленного образца;
основные контактные данные (почтовый адрес, мобильный телефон и т. д.).

В той или иной степени указанный список изменяется в зависимости от сферы деятельности, где представлены заинтересовавшего заявителя вакансии. В большинстве случаев обязательным является предоставление документа, подтверждающего наличие квалификации и опыта работы по международному контракту. Особенно тщательно таковой проверяется, если речь идет о сфере здравоохранения, образования и науки.

Национальное законодательство предоставляет право работодателям запрашивать характеристики с предыдущих мест работы соискателя. Делается этого для того, чтобы исключить риск проникновения в Сирию неквалифицированной рабочей силы.

Еще одним способом провести качественный отбор потенциальных сотрудников являются региональные центры занятости. Нередко перед тем, как попасть в страну, потенциального работника могут попросить пройти профессиональное тестирование.

Подбор квалифицированных кадров

Квалифицированная и не очень работа в Сирии, в отличие от стран Европейского союза, доступна с гораздо меньшим количеством ограничений. Если речь идет о совместных предприятиях, то их работников могут на определенное время отправить в Сирию в командировку, для прохождение стажировки или выполнения определенного задания. В этом случае работодатель берет на себя все формальности, связанные с оформлением документов.

Работнику необходимо заполнить утвержденный бланк заявления, предоставить несколько цветных фотографий и пройти обследование с обязательным оформлением справки установленного образца.

Если консульство не выявит каких-либо ошибок или неточностей в поданных документах, необходимое разрешение оформляется в течение 7 дней максимум. Больше времени потребуется тем, кто отправляется в Сирию, еще не имея рабочего места.

Найти таковое можно различными способами. Самый простой – посетить тематические ресурсы, где работодатели публикуют список вакансий. Там же можно увидеть список требований и условия, на которых иностранцам предлагают работу. Если таковые соискателя устраивают, то можно переходить к изучению правил трудоустройства.

Краткосрочная работа, продолжительность которой не превышает 1 года, предусматривает трудоустройство в рамках срочного договора. В нем закрепляются права и обязанности сторон. По такому принципу привлекают сезонных рабочих, например, в сфере туризма или сельского хозяйства. При более длительном трудоустройстве предусмотрена работа по контракту.

Жители других стран, не знающие, как попасть сюда на работу, должны помнить о соблюдении отдельных национальных правил. Сирия, являясь мусульманской страной, имеет некоторые общественные ограничения. Связаны они с внешним видом и правилами поведения. Если работать предстоит в закрытом комплексе, то всяческими ограничениями можно пренебречь, однако при работе с местным населением не стоит забывать о дресс-коде, запрете на спиртные напитки и т. д.

Рекомендуется заблаговременно ознакомиться с таковыми до момента приезда в страну. Владение необходимой информацией снизит вероятность возникновения конфликта на межкультурной почве. Иностранный сотрудник, соблюдая нормы поведения, принятые в стране, имеет больше шансов продлить трудовой договор, нежели тот, кто часто ловит на себе косые взгляды.

Внимание! В связи с последними изменениями в законодательстве, юридическая информация в данной статьей могла устареть!

Наш юрист может бесплатно Вас проконсультировать - напишите вопрос в форме ниже:

Доровских приняли в бригаду "Призрак" Алексея Мозгового, орудовавшую в Луганской области, затем он воевал на территории ДНР. Но, оказавшись в Донбассе, Бондо Доровских обнаружил, что там происходит совсем не то, о чем он мечтал, и "никакой "русской идеи" там нет". Осознав, что пропаганда его обманула, Бондо Доровских вернулся в Россию. "Все так перевернулось в голове, что хочется вступить в ряды нацбатальонов Украины, чтобы отстаивать их независимость", – пишет бывший ополченец.

О том, что он увидел на востоке Украины, Бондо Доровских рассказал Радио Свобода:

Бондо Доровских в программе "Итоги недели"

– Многие едут воевать за деньги. Вы – бизнесмен, обеспеченный человек. Что вас побудило поехать на войну?

– Я действительно думал, что Россия в опасности, там воюют наемники, стремятся захватить нашу страну, думал, что Донбасс – это форпост России, где мы должны стоять и защищать свои интересы.

– То есть исключительно идеологические соображения без материального довеска?

– О материальном речи не могло быть, потому что я покупал всю амуницию самостоятельно, бронежилет. Мне обошлось примерно в сто тысяч, чтобы туда отправиться и собраться самому. Поэтому о деньгах речи не шло. Да там денег особенных и не платят, там сейчас 360 долларов, и то не все их получают. Туда люди едут кто за приключениями, кто за боевым опытом... У каждого свои причины. Конечно, какая-то неустроенность по большей части у этих людей. Как в ИГИЛ, почему туда едут люди? Думают, что они будут там нужны, будут востребованы. Здесь то же самое. Когда попадаешь туда, буквально с первых минут понимаешь, что это не воинское подразделение – это банда самая настоящая.

– П омните, что было последней каплей, когда вы окончательно решили ехать? Какая-то передача по телевизору или что-то в интернете прочитали?

– У меня в голове постоянно был канал "Россия-24", где показывали новейшую историю Украины. А потом я себе даже говорил: я туда не поеду, мне это не нужно. Каждое утро себе это говорил. Но стоило включить телевизор, где с утра до вечера только об этом и говорили… Конечно, средства массовой информации повлияли.

– А прежде вы бывали в Украине, знаете эту страну?

– Нет, никогда не был – это был мой первый визит.

– Куда вы обратились для того, чтобы стать добровольцем?

– Есть несколько возможностей в интернете. Есть интербригада от партии Лимонова "Другая Россия", отправляется анкета небольшая на адрес электронной почты, они сообщают, что нужно приехать, допустим, в Шахты, а из Шахт уже переправляют в район ополчения. Я писал всем, написал в интербригаду, в Москве был открыт военкомат ДНР, я написал туда, мне дали контакты, одобрили якобы мою анкету. Там одобряют анкету всем. Затем дают номер телефона. Когда приезжаешь в Ростов-на-Дону, по этому номеру звонишь, тебе говорят, куда нужно подъехать, где находится перевалочный пункт.

– То есть никакой проверки нет, они не интересуются вашим военным опытом, не проверяют, не провокатор ли вы?

– Вообще никаких проверок нет. Более того, были случаи, когда кто-то с ксерокопией границу переходил, у кого-то вообще документов не было. Когда мы приехали в ополчение, там просто спросили фамилию, имя, отчество и все. Ты фотографируешься, тебе на фамилию, которую ты назвал, выдают удостоверение личности.

– И оружие выдают?

– Быстрее всего, оружие выдают тебе сразу. Вообще я был снайпером, у меня был автомат, у меня была винтовка. Был и гранатомет, и пулемет, в принципе стрелковое оружие было все. Когда мы прибыли на позицию в Никишино , на передовую, там стояли местные ополченцы, у них был один рожок на каждого и автомат, они толком не одеты, а у нас было всё, мы были экипированы полностью – и гранаты, и пулеметы, и РПГ, и заряды к ним, всё абсолютно. У нас даже были две свои машины, на которых мы могли передвигаться.

– Это все вам выдали в Ростовской области в тренировочном лагере?

– Нет, в Ростовской области ничего не выдают, это все выдали на территории Донбасса. В Ростовской области ополченцев, которые раньше были танкистами в армии, отправляли на полигон, там на этом полигоне их обучали, формировались экипажи. Там им выдавали оружие. Я это видел сам. На тралах эти танки довозили до границы России и Украины, там уже пересекали своим ходом и отправлялись непосредственно в зону боевых действий. А мне оружие выдавали на Донбассе.

– Как вы переходили границу?

– Нас через поле перевезли. Первый раз мы приехали на КПП официально, но у меня было ограничение на выезд за границу, меня там не пропустили. Потом пограничник мне сказал: проблем никаких нет, вас ребята проведут. Нас действительно провезли, сформировали группу побольше, человек 15, и днем поехали по полю просто, там границы как таковой нет.

– У вас было долговое ограничение на выезд?

– Есть небольшой долг у судебных приставов, поэтому у меня был закрыт выезд за границу, я об этом не знал.

– Подразделение было сформировано еще в России или уже на территории Донбасса?

– В подразделение вливаешься уже на территории Донбасса. В Ростовской области несколько перевалочных пунктов, там собираются и ожидают отправки. Кто-то хочет в ДНР, кто-то хочет в ЛНР, кто-то хочет в бригаду "Призрак" – это учитывается, вас отправят именно туда. В бригаду "Призрак" ночью приехали, с утра приходят с различных рот, предлагают: хотите в Вергулевку, где было соприкосновение, хотите в разведку, хотите в танкисты, хотите в контрразведку – пожалуйста, куда хочешь, туда и идешь.

– Но необходимы же какие-то навыки?

– Теоретически да, должны быть какие-то навыки. Но какие навыки в контрразведке? Какие там контрразведчики? У них просто власть, открытым беспределом занимаются. Необходимы навыки, если ты, допустим, танкист. А стрелять или стоять в окопе, какие там навыки нужны? Стой себе и стой, идет артиллерийская война. А потом все это стадо начинает двигаться, танки в одну сторону, причем в этих танках элементарно не бывает танкового переговорного устройства, у них нет рации, пехота не может докричаться до танкистов, танкисты идут в одну сторону, пехота идет в другую сторону, причем нет ни слаженья, ни обучения, ничего. Вы думаете, это стадо могло выиграть войну? Войну летом, знаете, как выигрывали? Залетали "сушки" с России. Один из ополченцев, который был на зенитной установке, сказал: поступил приказ, сейчас залетят "сушки", по ним огонь не открывать. Летом были российские войска, скорее всего. Что самолеты были, я от ополченцев слышал. Сам я российских войск не видел. Офицеров, да, очень много видел офицеров, "отпускники", которые там были. В штабе того же "Призрака" есть несколько российских кадровых офицеров.

– Общались или просто видели случайно?

– Я их очень хорошо знал, я очень часто бывал в штабе. Я знал начальника разведки штаба бригады, начальника штаба, начальника штаба поменьше, соприкасался, когда приезжали добровольцы. С начальником разведки очень часто общался, недалеко живем, оба россияне. Я стремился к разведке больше, поэтому больше общались.

– Чем занималась бригада "Призрак" во время вашего пребывания там?

– Когда я был в "Призраке", фактически бригада контролировала полностью город Алчевск. Наши боевые части были на линии соприкосновения в Вергулевке, в Комиссаровке и еще в паре населенных пунктов. Человек 100-150 в Вергулевке находятся, в Комиссаровке небольшие подразделения, а все остальные находились в Алчевске. В принципе, ДНР, ЛНР не признавали бригаду "Призрак". У них внутренняя конфронтация была, они делали ограничения в поставках вооружения. Было время, когда вооружение не очень шло из России, ни артиллерия, ни танки, но как-то они умудрялись в "Призраке" эти вопросы решать. Несколько общежитий: добровольцы постоянно прибывали из России, из других стран тоже. Единственное, кто тренировался, – это испанцы, интернациональная у них была рота: испанцы, итальянцы, французы. У всех остальных распорядок такой: с утра ротный встал, провел перекличку, построение, такая же перекличка вечером. Все остальное время ополченцы ходят по Алчевску, снимают металлолом, где-то железные ворота снимают, мародерством занимаются, сдают его, чтобы деньги были на выпивку, покурить купить. Они сами себе предоставлены. Где-то напьются, друг друга перестреляют. Было такое даже: один напился, в комнату хотел гранату бросить, вовремя скрутили. Такая мирная жизнь. Кому скучно, отправляются на передовую.

– То есть жалованья вообще не платили, приходилось зарабатывать сбором металлолома?

– Фактически да. Кто и оружие продавал. Россияне собирают деньги, рации, амуницию присылают, бронежилеты – это все продавалось, пропивалось. Такая была жизнь.

Ополченцы в "Имперском легионе". Бондо Доровских – на мотоцикле

– Какое примерно соотношение между местными людьми в бригаде "Призрак" и приезжими из России и других стран?

– Где-то, думаю, процентов 10, максимум 30 приезжих, все остальное – это местные.

– Как местное население к вам относилось?

– Когда мы прибыли в Алчевск, на следующий день мы пошли на рынок обменять рубли, мы встретили бабушку, которая говорит: ты же против нас? Потом буквально через полчаса пошли в церковь, женщина ко мне подошла, говорит: скоро будут выборы у нас, за кого нам голосовать? Я говорю: голосуйте, к чему душа велит. Вам разве кто-то может сказать, за кого голосовать? "Нам Путин не нужен, мы не хотим в Россию. Мы хотим, чтобы у нас была Украина независимая". Это первое, что я стал встречать, причем сразу же по приезде. Потом в Никишино к одной женщине подошел, специально поинтересовался. Я говорю: когда Никишино было под вооруженными силами Украины, как они здесь, беспредельничали? Она говорит: нет, все было очень хорошо, к ним вопросов никаких не было. Но, говорит, "Оплот" когда зашел – Захарченко возглавлял "Оплот", это его подразделение, – они нас просто вывели из домов и просто подгоняли машины, всякую мелочь загребали туда, вывозили по мелочевке, просто грабили. Россияне, спасите нас, мы, говорит, нациков не боимся, мы боимся "Оплот", мы боимся ополченцев. Вот это, что я встречал. Еще были различные высказывания от людей, которые нас в принципе считают оккупантами. У них вопрос: зачем вы сюда приехали?

– Местные люди, которые служили с вами в бригаде, были ультрапатриотами Донбасса, или у них были меркантильные интересы, или просто равнодушны к политике?

– Мне кажется, им на политику наплевать. По большей части это ранее судимые, причем неоднократно судимые. У меня есть фотографии, которые висели у нас в казарме, я их сфотографировал. Комичность в том, что эти ранее судимые разыскивают бывших сотрудников милиции. Нет, они все далеки от политики. В ДНР платили деньги, они шли туда исключительно пересидеть войну, чтобы платили хоть какую-то зарплату. Все остальные – это просто отморозки, которым дали в руки оружие. Более того, у него как у ополченца есть власть какая-никакая. Там ведь нет никаких законов, а когда ездит транспорт, на красный свет ополченцы всегда проезжают. Если местное население увидит, что едут вооруженные люди, конечно, они всегда ополченцев пропускают, потому что ополченцы вооруженные. Ополченцы говорят: нас уважают, мы можем ездить и на красный свет, не должны останавливаться.

– Вы интеллигентный человек, вам наверняка было трудно найти с ними общий язык. Как у вас складывались отношения?

– Особо и не складывались. Был у меня товарищ, он 10 лет прожил в Германии, мы с ним общались. Было несколько россиян. Из России несколько другие люди едут, не все, но есть люди, с которыми можно пообщаться. Потом испанцы, один парень из Мадрида был молодой. Было, с кем пообщаться, но не так много таких людей. Поэтому, наверное, я уехал. Я из Алчевска хотел уехать сразу, но я хотел еще доехать до передовой, посмотреть, что происходит там. Там я начал сочувствовать противоборствующей стороне. Потому что это было перемирие, а их крыли тяжелой ствольной артиллерией, реактивной артиллерией, "Градами" просто пепелили. Когда по рации слышишь, когда наши ребята под Никишино сожгли два "Урала" с живой силой, когда слышишь, как там люди кричат, конечно же, ты понимаешь, что все происходит с точностью наоборот, чем ты думал. Чувство жалости к той стороне, которых просто там уничтожают. А уничтожают их обычные головорезы, им без разницы, против кого воевать, у них образ жизни такой бандитский.

– Это было сразу после подписания первых минских соглашений?

– Да. Я в Никишино был с ноября, ноябрь-декабрь. В Вергулевке было абсолютно то же самое. Бомбили с нашей стороны противоположную часть.

– А украинцы соблюдали перемирие и не отвечали?

– Нет, они, конечно, тоже бывало плотненько по нам били. Но я смотрел, какие потери, наши же делали постоянно вылазки туда. Два "Урала" сожгли при мне, потом танк подбили, потом БТР подбили. Как напьются, пойдут кошмарить блокпост. С той стороны к нам вылазки не делали. Хотя я прекрасно реально понимал, что нас просто перебить, нас в этом Никишино было, может быть, человек 80, нас просто перебить с Каменки, где огромное количество противника находилось... У них просто желания такого не было.

– Много было погибших в вашем подразделении?

– Нет, на нашей стороне в Никишино за месяц один человек всего лишь погиб, осколком снаряда его ранило в голову. На другом фланге, где был ротный, позывной его "Байкер", от них я не слышал тоже, чтобы люди погибали.

– Вы сказали, что у бригады "Призрак" были конфликтные отношения с ДНР. В чем этот конфликт выражался и каковы его причины?

– ДНР и ЛНР бригаду "Призрак" не хотели признавать, политический какой-то вопрос. Предлагали Мозговому войти в состав ЛНР не всей бригадой, а по частям расформировать, чтобы у него не было власти никакой. Он, конечно, на это не шел, хотел оставаться самостоятельной фигурой.

– А вы с ним общались непосредственно?

– Здороваться здоровался, но не общался. Я общался со Стрелковым, но это еще в Москве. Я случайно встретил Стрелкова, и мы разговаривали по поводу Мозгового. Он сказал, что это единственный командир, которому он еще доверяет.

– А когда впервые вы почувствовали разочарование – когда поняли, что то, что вам говорили по "России-24", вообще не соответствует действительности? Это был медленный процесс осознания или вы с самого начала это чувствовали?

– С самого начала. Только мы перешли границу, первое, что мы увидели буквально через 5 минут, – это была драка между ополченцами.Потом пришла колонна где-то часа через два, замкомбрига Мозгового Николаич ходил с пистолетом, хотел расстрелять двоих водителей. Я сразу же понял, куда я попал, тут армией не пахло. У меня разочарование было сразу же, в дальнейшем оно только подтверждалось.

– Почему же вы полгода продержались?

– Было так: я пришел в июле, пробыл неделю, вышел оттуда, вернулся в Российскую Федерацию. В Москве встретился со Стрелковым, просто случайно мы с ним встретились на Рублевском шоссе в торговом центре. И как-то я посчитал, что, может быть, я не до конца все посмотрел, может быть, где-то все по-другому. Изначально я хотел поехать к Стрелкову, я думал, что, возможно, от командира что-то зависит. Потом я отправился еще раз, как раз в октябре приехал. Пробыл в "Призраке" и убедился, что все так, как я думаю. Потом я отправился в ДНР, в Никишино, и увидел то же самое абсолютно. Более того, я там разговаривал с другими людьми, как обстоят дела в "Заре" в ЛНР, везде все одно и то же.

– Как вы думаете, долго продержатся самопровозглашенные республики?

– Если бы Россия не помогала, этого всего бы не было. Россия настроена дальше поддерживать это движение, поэтому ополченцы будут еще долго держаться.

– Что бы вы хотели сказать слушателям в России, которые раздумывают, не помочь ли им самопровозглашенным республикам?

– Я хотел бы посоветовать не ехать на Донбасс – это ложный патриотизм. Никакой России там нет, там самая настоящая агрессия. Более того, вы просто попадете в банду. Когда я недавно увидел информацию, что полицейский из Москвы, следователь оставил свою работу и отправился туда, у меня просто волосы дыбом. Он отправился просто в логово самое настоящее. Я не знаю, как он там будет жить среди таких людей. Я хотел бы посоветовать людям туда не ездить, потому что это к защите родины никакого отношения не имеет. Нам показывают по телевизору так, как будто это уже Великая отечественная война, на самом деле это не Великая отечественная война, а это самая настоящая агрессия. Мы зашли на эту территорию, и российские власти поддерживают террор. Если бы мы туда не ездили, если бы Россия не помогала ополчению, не было бы тысяч убитых, там вообще ничего бы не было. Началось с чего? Приехал Стрелков туда со своей группой, Стрелков человек военный, дай возможность – он всю жизнь будет воевать. Я был настолько ярым сторонником этого движения, я агитировал людей ехать туда, но когда назад я выезжал, меня эфэсбэшники на границе остановили, мы долго с ними беседовали. Я им так же откровенно, как вам сейчас, все рассказал. Более того, они мне сказали: до тебя сейчас 180 россиян вышло неделю назад оттуда. Они об одном только просили: ты только об этом не говори. Я им сказал: я вернусь, я буду в соцсетях везде рассказывать, чтобы люди туда не ездили, потому что все совершенно не так, как нам показывают. Там есть и убийства, есть и грабежи. Более того, с первого момента я понял то, что меня если здесь кто-то может убить, то скорее всего это не вооруженные силы Украины, не противник, а тебя просто кто-нибудь из ополченцев может по пьяни застрелить.

– Легко покинуть отряд? Вы просто бросаете автомат на стол и говорите: все, я возвращаюсь в Россию? Или это приходится тайно делать?

– Ты доброволец, говоришь: все, достаточно, я желаю уехать. В Никишино, правда, меня просили остаться, потому что говорили: здесь вас не так много, останься, куда ты уедешь? Я говорю: хорошо, останусь еще на неделю. Через неделю опять. Про местных я вообще молчу, у меня создалось впечатление, что они подневольные. Где-то через две недели я просто пришел, сдал свою винтовку, потому что она была на меня записана, была возможность на следующий день уехать, машина уезжала, я сдал винтовку и сказал: я уезжаю в Россию. У меня перед ними абсолютно никаких обязательств не было. Командир твой ротный туда два раза в неделю приезжает на полчаса и быстро оттуда удирает, там ни командиров, никого нет. Я там как пушечное мясо. И воевать не за что. Главное, там не за что воевать! Я бы и рад был бы чем-то пригодиться, но там не та война, когда стоит рисковать самым дорогим, что у тебя есть.

– Ваши политические взгляды за это время поменялись на прямо противоположные?

– Да. Более того, я и раньше отрицательно относился к нашей действующей власти, потому что когда-то у меня был бизнес достаточно успешный, нефтебаза, я занимался крупным оптом. Потом я потерял, благодаря нашим властям. Но год назад я переменил свое мнение о Путине, о действующей власти, думал: какой молодец. А сейчас эта пелена спала.

В последнее время в соцсетях появилось много групп и сообществ, где обсуждаются военные сводки с Ближнего Востока. Больше всего таких ресурсов во «Вконтакте»: поисковый запрос на слово «Сирия» выдает 1161 сообщество. Одна из главных тем участников: как уехать на войну. Большинство хотят знать, сколько будут платить. Но многие готовы воевать против исламистов бескорыстно. По какому принципу отбирают добровольцев? Кто эти люди, и много ли среди них авантюристов? В каких боях они принимают участие? Эти и другие вопросы «Лента.ру» адресовала военному рекрутеру сайта «Доброволец.орг», а также добровольцу, решившему перебраться из Новороссии на Ближний Восток.

«Лента.ру»: Много желающих поехать в Сирию?

Рекрутер Вадим : В день поступает 30-50 заявок. Из них реальных в лучшем случае одна.

Как отбираете людей? Есть ли ограничения по возрасту?

У нас обозначена нижняя возрастная планка - 23 года. Но людей младше 27, наверное, нет. Верхнюю возрастную границу мы не ставим. И в 55 лет человек может хорошо выполнять свою работу. Особенно, если она связана с обслуживанием высокотехнологичного оружия. Также мы отсеиваем конкретных националистов. И раньше их не брали - ни в Крым, ни в Новороссию. Проводим тестирование кандидатов на психологическое здоровье. Если человек - «дурачок», отсекаем его либо на этапе собеседования, либо после.

Требуются какие-то конкретные военные специальности? Каким кандидатам отдается предпочтение?

Главный критерий - наличие боевого опыта. К нам идут те, кто в Чечне воевал или в Новороссии. Также преимущество у имеющих высшее военное образование, знающих иностранные языки. Но сейчас мы временно приостановили набор, поскольку основной контингент набран. Наши люди занимаются работой с высокотехнологичным оружием. А его в Сирии не так много.

То есть россияне непосредственного участия в боевых действиях не принимают?

Участвуют в каких-то точечных спецоперациях. Но в основном они работают головой. А руками могут работать и местные. Высококвалифицированные кадры сирийской армии не дотягивают до наших рядовых специалистов. Тем же противотанковым комплексом можно по-разному управлять. Можно стрелять по людям, в чем нет никакого смысла. А можно применять его по назначению и сжигать коробочки.

Сколько добровольцев сейчас воюет в Сирии?

Не могу вам точно ответить. Но если грубо говорить, то речь идет о сотнях. А если по нашей организации, то мы переправили, скажем так, десятки.

Много ли времени занимает сам процесс отправки: от одобрения кандидатуры до переброски?

Зависит от наличия пакета документов у человека. Если военник на руках и есть действующий загранпаспорт, кандидат сразу отправляется на сборочный пункт на юг России. Там комплектуется группа. Потом они перебираются на второй пункт, где с ними проводятся брифинги, боевое слаживание. Мы рассказываем об особенностях климата, ландшафта. Действовать там, как, например, на Северном Кавказе или на Донбассе - не совсем уместно. Много времени эта «переподготовка» не занимает. Люди все опытные. Затем уже проводится переброска на место.

Российские добровольцы служат в отдельном батальоне или становятся частью сирийской армии?

Они непосредственно не подчиняются местным правительственным войскам, но работают в определенном взаимодействии.

Кандидаты за свой счет добираются до Сирии или вы это финансируете?

Все осуществляется за счет различных благотворительных фондов. Получают ли добровольцы зарплату - не могу сказать. Но у нас в объявлении о наборе подчеркивается, что люди набираются на безвозмездной основе.

Ими движет идеология?

Можно и так выразиться. Авантюристов по моим оценкам не более десяти процентов. По большей части у них какие-то патриотические соображения. От границ Сирии до границ России каких-то 650 километров. Не так далеко. В современных условиях - это полдня дороги. А если на самолете, еще меньше.

Правоохранительные органы вашей деятельности не препятствуют?

Мы не нарушаем законы Российской Федерации. Статус добровольца особый, под наемничество не попадает. Добровольное участие в военных действиях регламентировано еще в середине прошлого века Женевской конвенцией. Если грубо сформулировать: кто где хочет, там и воюет. Главное, чтобы доброволец не воевал в рядах незаконных формирований.

Депутаты Госдумы пообещали, что запретят набор добровольцев в Сирию.

В первую очередь это касалось людей, которые едут туда защищать какие-то частные интересы. Это коммерческие военные компании или что-то еще. Во время войны много криминала. Кто-то наверняка туда едет, чтобы расширить свой бизнес, захватив чужой. С этим надо бороться. Кто-то едет якобы для присоединения к правительственной коалиции, а на самом деле воюет за Исламское государство. У нас есть и такие. И их численность надо сократить максимально.

Если бойцам не понравится в Сирии, есть у них возможность вернуться?

Перед отправкой человек получает максимум информации. От него вообще ничего не утаивают. Поэтому я не припомню, чтобы люди раньше срока возвращались, хотя никто им в этом не препятствует. Была пара случаев, когда это происходило по семейным обстоятельствам. Но там действительно случались трагедии дома.

Как возникла ваша организация? Кто за ней стоит?

У нас модно говорить о необходимости создания гражданского общества. Мы считаем, что наш сайт и добровольческое движение - как раз и есть такая инициатива снизу, проявление гражданского общества. Среди нас самые разные люди - и с военным прошлым, и технические специалисты, и медики. На Сирию, кстати, приходится не больше пяти процентов наших проектов. Мы занимаемся ею только с этой осени. А вообще мы работаем с 22 февраля прошлого года. Первые наши добровольцы отправились в Крым, занимались там организацией отрядов самообороны. Затем принимали участие в штурме Харьковской администрации. Ну а после мы уже оказывали помощь вооруженным силам Новороссии.

Фото: группа «Доброволец.орг» «ВКонтакте»

Много ли в России организаций наподобие вашей?

Не встречал, но не исключаю, что какие-то группы есть. Главным образом авантюрные, для которых это своего рода туризм. На Донбассе таких было много. Приезжают. Все нарядные. Фотографируются на каком-нибудь колоритном фоне. Это объясняется тем, что в Донбасс и Сирию попасть достаточно легко.

«Мало драйва»

«Лента.ру» побеседовала с российским добровольцем Олегом Медведевым, который рассказал о

С каждым днем добровольцев, отправляющихся из России воевать с ИГИЛ, становится все больше: их уже сотни. В соцсетях полно идеалистов, готовых умереть в борьбе против мирового зла. Medialeaks узнал, как они попадают на войну, зачем туда едут и что их ждет на фронте.

Я бы в Сирию пошел

После того как Россия официально вступила в войну с «Исламским государством», число желающих поучаствовать в сирийском конфликте добровольно сразу выросло. Это заметно в первую очередь по социальным сетям, хотя, конечно, далеко не каждый, кто пишет о своем желании в обсуждениях, действительно готов отправиться на фронт.

В основном в Сирию можно попасть двумя способами: либо к курдам, либо в войска Асада. Некоторые идут в посольство Сирии в Москве , просят дать им сирийское гражданство и записать в ряды регулярной сирийской армии. Однако от тех, кому удалось добраться до Сирии, приходится слышать, что официальный Дамаск «не очень расторопен», и поэтому самый простой способ попасть на войну – все-таки через курдов.

Свободный Курдистан

Отряды народной самообороны (ОНС) – самый известный и в России, и на Западе враг «Исламского государства» (ИГИЛ), считающийся также самым успешным. Они в наибольшей степени открыты для мира, принимают добровольцев быстро и без проволочек, всегда рады видеть журналистов и производят благоприятное впечатление на обывателей в США и Европе.

Очень популярна на Западе история главного очага курдского сопротивления ИГИЛ – города Кобани на границе с Турцией. Осада Кобани, который теперь в шутку называют Кобаниградом, вооруженными танками и артиллерией боевиками продолжалась с сентября 2014 до января 2015 года, город был на 80% разрушен, но отбит, а ИГИЛ был отброшен обратно. Вот как приблизительно выглядит расклад сил на территории Сирии сегодня (авторы карты смешивают «Ан-Нусру» с «Свободной армией Сирии», но это детали):

Курды сумели договориться и с «Свободной армией Сирии», лидирующей оппозиционной силой из тех, что не связаны с «Аль-Каидой», и с официальным Дамаском. Поэтому во время столкновений на земле ОНС поддерживают с воздуха ВВС США, но при этом курды координируют действия с правительственными войсками. Все вышеперечисленное делает ОНС самой привлекательной силой для волонтеров. Однако в реальности оказывается не все так здорово, как некоторым кажется до отъезда.

Вот, например, интервью с одним из русских добровольцев ОНС, опубликованное на «Русской планете».

«Курдам не хватает профессионализма. Они хорошие стрелки и отважные люди, но тактика и стратегия не входят в число их безусловных достоинств. У них есть неплохие командиры, но их мало. Спасает лишь то, что ИГ воюет еще хуже».

По словам анонимного добровольца, ситуация на его фронте напоминает больше Первую мировую войну.

«Нельзя сказать, что это активная война с маневрами. Она напоминает Первую мировую. Характер вооружений и отсутствие тяжелой техники дают преимущество обороняющимся».

Из Донбасса в Дамаск

Главные поставщики русских добровольцев в Сирию – те же организации, что занимались отправкой гуманитарной помощи и комбатантов на восток Украины, в первую очередь, сайт «Доброволец» . Он предлагает два способа попасть в Сирию: один – заполнить официальную анкету для службы по контракту и ждать вызова, другой – связаться, если умеешь писать по-английски, напрямую в группу ОНС в Facebook под названием «Львы Рожавы» и воевать волонтером.

Через сам сайт «Доброволец» берут, по сути, на работу по контракту минимум на полгода с отпусками. Сумму выплат и другие подробности сообщают уже тем, кто прошел отбор, а отбор этот довольно строгий. Нужно соответствовать как минимум следующему списку критериев:

Быть мужчиной в возрасте от 23 лет.
Не иметь проблем с законом.
Не иметь судимостей.
Быть полностью физически и психически здоровым.
Иметь опыт срочной службы (лучше контрактной, еще лучше - опыт боевых действий/ военное образование).
Быть готовым сдать нормативы по физо согласно требованиям Сухопутных войск с учетом возрастной категории, сдать нормативы по огневой и тактической подготовке.
Не иметь проблем с алкоголем и наркотиками
К преимуществам относятся отсутствие вредных привычек и знание иностранного языка.

Организаторы движения подают контрактную службу не как наемничество, которое в России запрещено УК, а как борьбу за справедливость и против гегемонии США.

«Русская героическая пассионарность и неравнодушие вкупе со стремлением к справедливости порой являются единственным препятствием на пути мирового империалистического зла во главе со звездно-полосатыми демократизаторами».

За свободу и техно

Евгений Семенов, возможно, самый экстравагантный комбатант в Сирии, поклонник хардкорного техно, который воюет за свободу саму по себе, а не за чьи-то конкретные интересы, отправился в ОНС в 2015 году и готов помогать тем, кто хочет отправиться вслед за ним. На сайте «Доброволец» он опубликовал краткую инструкцию для тех, кто собирается ехать именно к курдам, причем за свой счет.

«Нужно иметь при себе хотя бы 700 баксов. А также различную снарягу. Разгрузку лучше купить и к ней карманы под магазины ак, под телефон и другое барахло. Бронежилет, может и не помешает, я не брал, но думаю второго класса весом в килограмм не слишком отяготит, а от осколков защитит. Сумку брать побольше и одну. Я взял две небольших и обломался, когда мне сказали, что тащить с собой можно только одну. Тактический рюкзак, питьевая система, защита коленей, перчатки. Форму выдадут, но она стремная, надеваю, когда командир начинает ворчать».

На сайте «Заточка» опубликован его рассказ о службе в рядах ОНС, в первую очередь о людях, которые воюют, и военном быте. Рассказ читается, как настоящая литература.

«Война - это смерть друзей. Ариель Пифагориан погиб в день победы, 9 мая. Две пули попали ему в бедро, и он истек кровью, потому что у курдов не было бинтов, и они не умеют оказывать первую помощь. Ариель перед отправкой на фронт требовал, чтобы ему выдали пакет первой медицинской помощи, но командир уверил его, что все это есть на фронте. Ни хрена тут нет. Ариелю было двадцать четыре года, и это был один из умнейших людей в нашем табуре. И один из лучших».

Черный юмор

Пока одни на полном серьезе готовятся отправляться на войну, другие получают удовольствие от розыгрышей. Недавно по соцсетям широко разошлась фейковая реклама батальона «Крестоносец».